В.Н.Дружинин

В.Н.Дружинин (Москва, ИП РАН) ОНТОЛОГИЯ ПСИХИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ

С течением лет все яснее становится значение С.Л. Рубин­штейна как выдающегося методолога, который заложил в советской (построссийской) психологии традиции высокой философской культуры при постановке и решении карди­нальных проблем. К их числу относится и проблема при­роды психического.

В «Основах общей психологии» природа психического рассматривалась в рамках психофизической (ныне ее назы­вают психофизиологической) проблемы. С.Л. Рубинштейн выделил три основных способа ее решения: психофизичес­кий параллелизм, психофизическое взаимодействие и пси­хофизическое единство.

Он критиковал как теорию психофизического параллелиз­ма, так и концепцию психофизиологического взаимодействия. Он ставил знак тождества между психическим и идеальным. Точка зрения психофизического параллелизма была для него неприемлема, так как превращала психическое в эпифеномен, а психологическую науку — в интроспективную психологию. Психофизическое взаимодействие, сточки зрения С.Л. Ру­бинштейна, грубо расчленяет неделимый психический орга­низм на два компонента, которые лишь внешне взаимодей­ствуют друг с другом: психические силы при этом действуют, вмешиваясь в физические процессы. «В противовес как дуа­лизму, противопоставляющему психическое и физическое, так и учению о тождестве психического и физического в духе механического материализма у одних, спиритуализма у дру­гих, советская психология исходит из их единства, внутри которого и психическое и физическое сохраняют свои специ­фические свойства». Следовательно, главная проблема состоит в выявлении этих специфических свойств психичес­кого. Но как это сделать объективным научным методом?

Для того чтобы продолжить рассуждения, сделаем один логический ход: расчленим психофизическую проблему (как это принято в современной психологической теории) на три подпроблемы:

1) психофизическая проблема — фиксирует отношение «мир -психический образ»;

2)  психофизиологическая проблема — фиксирует отно­шение «организм - психика»;

3) психорегуляторная проблема — фиксирует отношение «психика - мир».

Отношение «психикамир» предполагает возможность непосредственного воздействия психики на внешний отра­жаемый мир; око останется за пределами нашего анализа, так как современное естествознание и научная психология отвергают такую возможность.

Разумеется, если психология не имеет собственной при­роды («физики»), признание точки зрения психофизиоло­гического взаимодействия («психика— идеальна») ведет к индетерминизму. Однако проблема онтологии психической реальности не может быть сведена к классической пси­хофизиологической (или иначе — психофизической) про­блеме.

Психофизическая проблема в контексте содержания на­шей статьи является производной от более обшей: суще­ствует или нет у психики собственная онтология или — грубее — «физика», а если существует, то какова она? Если собственной онтологии у психического нет, бессмысленно сопоставлять психическое и физиологическое, т.к. мы долж­ны сразу встать на позицию психофизиологического редук­ционизма и полагать, что психическая реальность есть интроспективная, данная лишь субъекту, сторона реально­сти физиологической, и психологию действительно должен разрабатывать физиолог, как писал еще И.М. Сеченов. Только признание собственной онтологии за психической реально­стью позволяет ставить вопрос о взаимоотношениях двух реальностей — психической и физиологической.

Наиболее полно онтология психической реальности раз­работана в трудах Я.А. Пономарева [6]. Он выделил четыре основных подхода в понимании природы психического: 1) психика как проявление идеальной субстанции, 2) пси­хика как система сочетательных (условных) рефлексов, 3) психика как отображение реальности, 4) психика как субъек­тивное отражение, как динамическая модель.

Я.А. Пономарев проанализировал взгляды С.Л. Рубин­штейна на психофизиологическую проблему. Он отметил, что сильной стороной взглядов С.Л. Рубинштейна является стремление преодолеть эмпирический параллелизм и абсо­лютную идеализацию психического, С.Л. Рубинштейн не противопоставлял односторонне материальное идеальному, поскольку мир един, а его единство состоит в материаль­ности; «Требование это заключается, в том, чтобы не вы­водить психическое как идеальное за пределы материаль­ного мира, не допускать обособления материального от идеального и внешнего дуалистического противопоставле­ния одного другому» (С.Л. Рубинштейн. «Бытие и созна­ние»).

Продолжая методологический анализ С.Л. Рубинштейна в своей работе «Психология творчества», Я.А. Пономарев выдвинул принцип двуаспектности исследования любых форм отражения (в том числе психического). ЯЛ. Пономарев полагал, что исследование отношения отображения к отобра­жаемому есть задача гносеологии. В пределах гносеологи­ческого подхода психическое отражение идеально по отно­шению к внешнему материальному объекту.

Но психическое может быть рассмотрено и как сторона процесса и результата взаимодействия отражающей и отра­жаемой материальных реальностей, то есть стать предметом естественнонаучного исследования. Выделение психики как объекта исследования предполагает, что психическое имеет собственную онтологию.

«Гносеологический анализ по самой своей сути требует рассмотрения отражения и материи как противоположных, поскольку предметом этого анализа является именно отно­шение бытия и сознания. Однако такое противопоставление правомерно лишь в пределах, которые определяют направ­ление гносеологических исследований. Поэтому нельзя ста­вить вопрос: идеально психическое отражение или матери­ально? Оно и идеально (в гносеологическом аспекте), и. материально (в онтологическом аспекте)».

Я.А. Пономарев полагал, что традиционная постановка психофизической (точнее — психорегулятивной) проблемы не правомерна, нельзя объяснить как душа управляет телом,!' пытаясь выяснить закономерности психической регуляции ^ движений, сопоставляя образ и тело. «С телом сопоставима только модель. Она является объективным компонентом .

Итак: психическая реальность по отношению к отобра­жаемому есть образ, а по отношению к телу — модель. Но как психическая реальность— «модель» может управлять телом? И какова природа этой реальности?

Я А. Пономарев связывает психическую реальность — «модель* с определенным структурным уровнем функцио­нирования физиологических процессов в головном мозге И здесь лишь один шаг остается от позиции психофизиоло­гического единства к позиции психофизиологического тож­дества, который и делает В.Б. Швырков с помощью систем­ного подхода.

Наиболее последовательно идея психофизиологического тождества (идентичности) пропагандируется в работах вы­дающегося психофизиолога В.Б. Швыркова. «Основным научным событием ...является установление того факта, что нервные клетки в разных областях мозга специализирова­ны не относительно каких-либо процессов или функций, а относительно элементов субъективного опыта. Причем в корковых областях — главным образом относительно инди­видуально приобретенного опыта, а в филогенетически древ­них структурах мозга — относительно видового опыта. На наш взгляд, это означает решение уровней психофизиоло­гической проблемы, так как описание совокупностей активных в какой-либо момент элементов мозга, специа­лизированных относительно конкретных элементов субъек­тивного опыта, становится одновременно и описанием состояния субъективного мира в этот момент, а перечис­ление всех специализаций нейронов — описанием всей фило- и онтогенетической памяти организма, т.о. всего субъекта поведения».

Полемика с позициями системной психофизиологии не входит в задачу этой статьи. Однако на мой взгляд, в ходе рассуждений В.Б. Швыркова произошла подмена понятий: психическая реальность отнюдь не сводима к опыту, инди­видуальной и видовой памяти Более того, компьютер об­ладает памятью, и элементы компьютера (секторы жесткого Диска, например) специализированы относительно «индиви­дуального опыта* и «видового* (если под таковым понимать проект компьютера), но кто может утверждать о наличии вкомпьютере психической реальности как переживания акту­альной картины мира?

Более того, определив в эксперименте специализацию нейрона путем сопоставления субъективной интерпретации ситуации исследования экспериментатором со временем ак­тивации нейрона, можно сказать, какой элемент опыта у конкретного индивида актуализирован. А можно ли решить обратную задачу'' Тем более нереально за конечное время определить специализацию всех нейронов. Математик ска­зал бы, что в этом случае мы имеем «дурную бесконеч­ность». Следовательно, решенная «в принципе* задача ста­новится не решаемой операционально, а значит мы столь же далеки от ясности в вопросе о взаимоотношении психичес­кого и физиологического, как и ранее.

Системная психофизиология не нуждается в понятии «субъективная реальность» для объяснения поведения жи­вотного в эксперименте, как не нуждалась в этом и тради­ционная «сопоставительная психофизиология».

И не случайно в цепочке детерминистических отноше­ний индивида и среды психическая реальность отсутствует: «Развитие человеческих обществ и способов про­изводства в этих обществах привело к изменению формулы соотношения человеческого индивида со средой. В настоя­щее время в весьма упрощенной форме она может быть представлена как геном «мозг тело о культурная среда» общество Вселенная. Упрощение в очередной pasосуществилось за счет психологии.

Маленькая ремарка. Я отнюдь не умаляю вклада систем­ной психофизиологии и школы П.К. Анохина в развитии мировой науки. Но будем отличать научную полемику от «присяги на верность». Могу лишь добавить, что безуслов­ное признание великих и очевидных заслуг И.М. Сеченова перед отечественной и мировой физиологией и психофизи-» ологией не мешает им считать, что его труд «Кому и Kак разрабатывать. психологию стал в руках людей инструмент том, исказившим и затормозившим развитие психологии 9 России в течение всего XXстолетия.                                

Вернемся к обсуждению природы психического Если психическое имеет собственную онтологию, принадлежа матермальному миру, то при решении психофизиологической проблемы у нас нет оснований пренебрегать теорией психофизического взаимодействия Более того, в нашей ин­терпретации, она гораздо ближе к разделяемой С.Л. Рубин­штейном концепции психофизического (точнее — психофи­зиологического) единства, чем теория психофизиологичес­кой идентичности (тождества). Психическое, являясь мате­риальным, имеет иную физическую природу, нежели регистрируемые современными методами электрофизиоло­гии физиологические процессы, и, возможно, существует некоторая физическая модель, адекватно описывающая при­роду психической реальности. Назовем эту модель — моде­лью «активной голограммы».

В пользу ее выбора говорят следующие феноменологи­ческие признаки психической реальности: 1) непрерывность (недизъюнктивность), 2) процессуальность, 3) целостность психического процесса, 4) общее познается раньше частей, генерализация предшествует дифференцировке, 5) резонанс-ные (симультанные) взаимодействия в психике первичны по отношению последовательным (сукциссивным), 6) ста­бильность актуального образа мира во времени при наличии «потока сознания». Другие признаки: нелокальность, эксте-риоризованность и пр являются более дискуссионными, чем названные. Наиболее глубоко признаки психического (особенно применительно к процессу мышления) проанали­зированы А.В. Брушлинским (3).

Основное содержание представлений о психике как вол­новой структуре можно свести к следующему.

Система, ответственная за отражение взаимодействия индивида со средой и регуляцию поведения индивида в среде, постоянно порождает и поддерживает существование некоторой реальности, которую мы называем психикой. Субъективная реальность— часть психики, переживаемая актуально «здесь и теперь». Функцией одной из систем человеческого организма (и любого другого высокооргани­зованного организма) яиляется порождение и поддержание в активном состоянии «психической реальности», которая сама является активной. В этом и состоит сущность фено­мена «субъекта психической деятельности».

Психическая реальность, будучи активной, проявляет активность по отношению к организму   Еще Спиноза говорил о том, что для души (субъекта) тело является объектом.

Как отмечал С.Л. Рубинштейн, теория психофизическо­го параллелизма и теория взаимодействия «исходят из ве­ликого противопоставления психических и физических процессов; в этом противопоставлении и заключается их основной порок».

Однако можно полагать, что психическая реальность также является физической реальностью Обозначим ее как фи­зика II, в отличие от физики отражаемого внешнего мира (физика I). Для этого нужно лишь рассматривать психическую реальность как объект естественнонаучного исследования.

Отсюда следует, что претензии физиологов на решение проблемы психического путем принятия идеи системного или «обычного» психофизиологического тождества по мень­шей мере спорно. Ибо физиологические процессы произво­дят и поддерживают некоторый психический процесс (об­ладающий, как замечено выше, собственной онтологией — физикой II). Однако любой естествоиспытатель скажет, что ему не известно никакой иной физики, кроме той, законы которой действуют в объективной реальности и изложены в курсах учебников для университетов и школ, в научных статьях и монографиях.

Поскольку психика как объект исследования является частью объективной реальности, то и физическое описание закономерностей ее существования (физика II) является од­ной из составляющих, версий физики I— физики внешнего мира?

За нами остается выбор: какой вариант физической ре­альности более соответствует нашим знаниям (обыденным и научным) о психике, ее функционировании и закономер­ностях развития.

Еще раз вернемся к нашей метафоре Для этого рассмот­рим другую метафору — компьютерную, которая наиболее популярна в современной психологии, в качестсе модели описания закономерностей познания субъектом окружаю­щей реальности.

Нервная система человека рассматривается как система приема, переработки и преобразования информации в дей­ствие, регулируемое с помощью обратной связи В позднейшей версии когнитивной психологии, сложившейся в конце 70-х — начале 80-х годов, система переработки информации признается активной: система активно порождает гипотезы о мире, проверяет их достоверность действием {схема по­знания К. Поппера). Такой же моделью описывается и от­дельный когнитивный акт. Решающую роль в нем играют когнитивные схемы — основанные на прошлом опыте субъек­та упрощенные гипотезы, предваряющие и исправляющие познавательный акт и определяющие активный набор и пре­образование информации (X. Найсер).

В любой версии «компьютерной метафоры» возникает проблема: а кто является активным зрителем и мыслите­лем, — проблема «гомункулюса».

В этой модели психическая реальность не нужна, дос­таточно «жесткого вооружения* (железа), структуры нервной системы, «мягкого вооружения» (программ) — когнитивного опыта субъекта

«Метафорическому компьютеру» не хватает целостной картины мира и активной внутренней («психической») жизни, не говоря о внешней.

Предположим, что «метафорический компьютер» не про­сто перерабатывает информацию, а производит нечто, что способно влиять на его работу, преобразовывать и направ­лять его активность по поиску и переработке информации путем прямого воздействия на физические процессы, про­исходящие в компьютере.

Проще представить, что электромагнитные волновые про­цессы, которые возникают при постоянной работе компью­тера в качестве «шума», складываются в некоторую струк­туру,- которая является не «отходом» процесса активности компьютера, а, может быть, основным продуктом работы компьютера.

Предположим, что эта «стоячая волна» влияет на про­текание процессов в компьютере: на активацию и дезакти­вацию тех или иных программ, извлечение информации из памяти, направление поиска и преобразование информации, подключение к внешним источникам, включение перифери­ческих устройств и т.д.

Мозг не выделяет мысль как печень — желчь: психичес­кая реальность не существует без мозга, существует как продукт его активности, влияет на его активность и умирает вместе с ним, как гаснет костер, когда не осталось горючего материала или не хватает воздуха для горения.

Эта крайне примитивная метафора все же, на мой взгляд, ближе к сущности отношения психического и физического, чем прочие весьма изощренные вербальные решения пси­хофизиологической проблемы

В этом случае психика сохраняет свай онтологический статус как самостоятельная реальность, психическое, сохра­няет свое качественное своеобразие; оно не сводится к фи­зическим свойствам материи и не превращается в бездей­ственный эпифеномен.

Один известный психофизиолог сравнил электроэнце­фалограмму с шумом, который производит двигатель внут­реннего сгорания при работе. Он не только хотел подчер­кнуть сложность проблемы расшифровки поэнцефалограмме особенностей функционирования головного мозга, но и не­причастность ЭЭГ к этим процессам. С его точки зрения, энцефалограмма — это «отход» работы нервной системы. Возможно.

Однако должно существовать поле, природа которого не ясна, но которое является продуктом деятельности мозга, существует только в процессе его деятельности и влияет на его деятельность.

Остается проблема выбора: какая физическая модель из уже существующих наиболее адекватно может описать эту реальность?

Наиболее приемлемым вариантом физического описания психической реальности является (на взгляд автора статьи) голографическая модель.

Актуально переживаемую психическую реальность мож­но рассматривать как «стянутую волну» — голограмму, воз­никающую в результате функционирования головного моз­га как целостной системы. Вероятно, что поле — носитель голограммы является электромагнитным; этоочевидное, но отнюдь не единственное решение.

Основными отличиями нашей гипотезы от традицион­ной голографической гипотезы функционирования мозга являются- 1) признание того, что «голографическое изоб­ражение» активно по отношению к носителю «голограммы» — мозгу, 2) «голограмма» является структурой, ответ­ственной не только за «память» (сенсорную и кратковре­менную), но и за всю актуально переживаемую психичес­кую реальность.

Идея голографического описания процессов кратковре­менной памяти и работы головного мозга в целом принад­лежит, может быть, величайшему психофизиологу современ­ности Карлу Г.Трибраму. Она восходит к предложенному в 1906 году Гольдштеином описания восприятия и памяти как резонансным взаимодействиям между волновыми фрон­тами, которые создаются при поступлении сенсорных пото­ков в кортикальные области человеческого мозга. Затем К. Лешли в 1942 году, полемизируя с Келером, предложил голографическую гипотезу как альтернативу локализацио-низму при описании отношений между мозгом и восприни­маемым образом. Затем К. Боринг попытался применить голографическую гипотезу для объяснения процессов вос­приятия и памяти.

Дело в том, что свойство оптической голограммы очень похоже на феноменологию психической реальности. Напом­ню, что оптическая голограмма отличается от обычной фо­тографии тем, что на фотопленке фиксируется не интенсив­ность света, а структура волнового фронта.

Свойства голографической памяти удивляют: I) голо-графическая память распределена по всему объему (площа­ди) носителя; 2) большой объем памяти сконцентрирован в малом пространстве; 3) уменьшение объема носителя лишь ухудшает детализированностъ изображения, но не уничто­жает его части; 4) оптическая голограмма (реконструкция) трехмерна, изображение константно, детализировано; 5) оптическая реконструкция возникает далеко от хранили­ща, а не локализировано в том же месте, где находится носитель; 6) голограмма ассоциативна: если она сделана через отраженный свет с двух сторон объекта, освещение носителя восстановит «,.розрачное» изображение объекта по свету, отраженному лишь с одной стороны.

Математический аппарат голографии, разработанный Д. Габором  в 1948 году, почти сразу же стал исполь­зоваться специалистами в области нейрофизиологии для описания процессов восприятия и памяти. В настоящее время создан ряд конкретных моделей пе­реработки информации, основанных на голографической ги­потезе (в частности на основе Фурье-голограмм). К их числу относятся модели К. Прибрама (1971), Д.Н. Спинелли, В.Д. Глезер (1973) и других исследователей.

Однако «классические психологи» относятся к этому направлению не более, чем к интересной для любителей экзотике. Между тем, на мой взгляд, без выбора прием­лемой физической модели психической реальности психо­логия сегодня может оказаться в тупике, ибо возможности стихийного поиска в рамках устаревшей компьютерной метафоры уже исчерпаны. И даже если мы сделаем выбор в пользу голографической гипотезы при описании психи­ческой реальности, все равно нам необходимо решить центральную проблему: как «голограмма» воздействует на мозг, каким путем осуществляется порождение и регуляция действия?

Поставленная еще С.Л. Рубинштейном в своих ранних работах проблема (не готовое решение, а проблема!) един­ства сознания и деятельности, и — более широко — единства психики и поведения требует своей конкретизации и хотя бы попыток естественнонаучного исследования. Тем самым основной для психологии на современном этапе ее развития следует признать психорегулятивную проблему, а отнюдь не психофизическую и/или психофизиологическую. Может быть, тогда и сбудутся слова СЛ. Рубинштейна: «Подлин­ного единства сознания и поведения, внутренних и внеш­них проявлений можно достигнуть не внешним, механичес­ким объединением интровертивного идеалистического уче­ния о сознании и механистического бихейвиористского учения о поведении, а лишь радикальным преодолением того и другого». И далее: «Не приходится соот­носить поведение как нечто лишь внешнее с сознанием как чем-то внутренним, поведение само уже представляет собой единство внешнего и внутреннего, таю„е как, с другой стороны, всякий внутренний процесс в определенности своего предметно-смыслового содержания представляет собой един­ство внутреннего и внешнего, субъективного и объективно­го.

ЛИТЕРАТУРА

1.  Абульханова-Славская К.А.О субъекте психической деятельности   М ,  1973

2.  Александров Ю.И  Основы системной психофизиологии / Современная психология / Под ред   В Н Дружинина   М ,  1999 С.  36-68.

3.  Брушяинскип А.В. Субъект мышление, учение, воображение. М—Воронеж,   1996.

4.  Глезер В.Д. Зрение и мышление. Л.,  19S5

5  Забродин  Ю.М  Психофизиология  и  психофизика,  М ,   1979

6.  Пономарев Я.А. Психология творчества. М.,   1976.

7.  Прибрам К. Нелокальность и локализация Голографическая

гипотеза о функционировании мозга в процессах восприятия и памяти / Синергетика и психология: Тексты. М.,  1997.) С. 156-183                                                                                     -

8.  Рубинштейн С Л Основы общей психологии   М ,  1946

9. Швырков В.Б. Введение в объективную психологию Нейрональ-'lные основы психики. М.,  1995.  410.  Gabor D.Information processing with coherent light optics. Ada, 1969.,v. J6, p. 519-533                                                                            '

11.  Lashiey K, Chow K.L, Semmes J. An examination of the electrical field theory of cerebral integration   Psychological  Rev.,  1951 v.58, p.  123-136.                                                                          I

12.  Pribram КН. the  Neuropsycology of remembering / Scientific American,  1969, v.220, p.73-78.                                                  

13.  Spmetli D.N. Occam, a notent addesable memory model for the brain.]

In: K.H.Pribram and D.Broadben: (Eds). The Biology of Memory,. N.Y., Academic Press,   1970, p.293-306.