С.Л. РУБИНШТЕЙН - РЕТРОСПЕКТИВА И ПЕРСПЕКТИВА

К.А. Абульханова (Москва, ИП РАН)

С.Л. РУБИНШТЕЙН - РЕТРОСПЕКТИВА И ПЕРСПЕКТИВА

Общепринятая периодизация научного творчества С.Л. Ру­бинштейна, согласно которой 20-е годы считаются собственно философским этапом, 30—40-е — психологическим, а 50-е рассматриваются как «возвращение» в философию, поверх­ностна, поскольку она не вскрывает единства и последова­тельности научного пути Рубинштейна, несмотря на вынуж­денные изменения его профессиональной принадлежности. В 20-е годы Рубинштейн предпринимает анализ основных методологических принципов философии начала века — гуссерлианства, неокантианства, неогегельянства, связывая ос­новные проблемы синтеза научного знания с собственно философской задачей выявления структуры бытия (как ос­нования связи знаний о нем) и места в нем субъекта. Как ни представляется далекой проблема метода исследования, методологии гуманитарных наук от гегелевской концепции субъекта, Рубинштейн находит между ними связь, сегодня представляющуюся более глубокой, чем связь диалектического материализма (как учения о материи) и материалистической диалектики (как метода ее познания). Связующим звеном между ними оказывается принцип детерминизма или про­блема типа причинности, коренная для гуманитарного зна­ния, ищущего свою специфику причинности, иную, чем в естественнонаучном знании. В рубинштейновском — в от­личии от гегелевского — понимании субъекта заключено единство онтологического определения причинности (как причинения) и методологического (как способа познания, метода).

Эта идея, сформулированная уже в 20-е годы в неопуб­ликованных рукописях, прорабатывается Рубинштейном — уже на почве психологии — в 30-х годах как ее методологи­ческий принцип — единства личности, сознания и деятель­ности. Хотя Рубинштейн фактически формулирует принцип единства сознания и деятельности отдельно от личностного принципа, мы сегодня имеем право говорить о них как еди­ном принципе, опираясь на историческое основание — на то, что он сформулировал эти принципы одновременно — и на основание теоретическое, вытекающее из его рукописей два­дцатых годов. Решение задачи построения философской антропологии и онтологии он начал с разработки методоло­гических проблем конкретной науки — психологии. Обраще­ние к психологии было не только вынужденным, но и внут­ренне обоснованным: Рубинштейн предполагал найти дока­зательства этого единства в конкретной науке, которую он, знавший множество наук (начиная от истории, социологии, включая такие области философского знания как этика и эстетика, кончая естествознанием, физикой и математикой), выбрал как ключевую для данного доказательства. Эта про­блема была имманентной и для методологии психологии, поскольку невозможность именно ее решения — найти связь сознания и деятельности — составила сущность кризиса ми­ровой психологии начала века. Рубинштейн сумел показать их внутреннее единство, осуществляющееся через субъекта. Таковым в психологии является личность.

Введя человека как субъекта в состав онтологической структуры бытия, Рубинштейн одновременно стремился раз­вить и конкретизировать понимание объективности, объек­тивного метода как основного метода гуманитарного знания в целом и психологии — в частности. Определение деятель­ности не как сущности, замкнутой «в себе», а как способ­ности субъекта (в том числе, согласно К.Марксу, в его ис­торичности) позволило Рубинштейну показать объективную опосредованность сознания, а тем самым распространить объективный подход на объяснение субъективного. Это представлялось невозможным в силу их гносеологического противопоставления, поэтому советская психология пытает­ся реализовать идею объективного метода ценой отказа от рассмотрения сущности психики, обращаясь к ее «объективным» физиологическим основаниям, ценой замены своего предмета предметом высшей нервной деятельности, на уровне которой только и могут, якобы, существовать объективные закономерности.

С,Я. Рубинштейн разрабатывает методологию объектив­ного метода исследования самых высших и самых сложных психических образований — личности и ее сознания Пси­хика и сознание не самодостаточны как некие в себе суще­ствующие сущности, а принадлежат, являются в широком смысле способностями человека, более конкретно — лично­сти. Личность в ее рубинштейновском понимании одновре­менно оказывается самым богатым и в этом смысле кон­кретным понятием и одновременно принципом, благодаря которому преодолевается безличный безсубъектный функ­ционализм и его представление о разорванном характере всех психических образований и процессов (первый крити­ческий аспект личностного принципа) и раскрывается ха­рактер связи сознания и деятельности (второй — позитив­ный, конструктивный аспект). В личности и личностью эта связь сознания и деятельности осуществляется и замыкает­ся, поэтому способы этой связи многообразны, разнона-правлены — от сознания идет к деятельности прямая связь, поскольку сознание в деятельности проявляется, от деятель­ности к сознанию — связь обратная, поскольку в деятель­ности сознание формируется. Но эта связь осуществляется самой личностью, решающей разнообразные задачи в про­цессе жизнедеятельности. Позднее, раскрыв внутренние закономерности сознания, Рубинштейн, опираясь на сече­новский авторитет, а на самом деле в соответствии с логи­кой своей концепции, покажет его регуляторную роль.

На первом этапе разработки проблемы личности Рубин­штейн раскрывает ее специфическую сущность — в основ­ном — через ее проявление в деятельности, показывая внут­реннее через внешнее, доказывая ее объективность через проявление в другом. Вторым этапом создания концепции личности, опирающимся на категорию субъекта (которую Рубинштейн держал «в уме», не имея возможности ее никак объективировать), становится раскрытие ее собственных внут­ренних закономерностей, преобразующих и преломляющих внешние воздействия. Этот этап связан с концом 40-х —началом 50-х годов, когда в качестве официально приемле­мого для марксистской догмы доказательства роли внутрен­него Рубинштейн изберет принцип детерминизма («в уме связанный для него с сущностью субъекта причиняющего).

Связующим звеном этих этапов является содержащееся в «Основах общей психологии», т.е. выработанное уже в начале 40-х годов, на первый взгляд простое (и никем не замеченное, но по существу глубочайшее) определение лич­ности как триединства «хочу», «могу» и «я сам». Личность, согласно Рубинштейну, это то, чего человек хочет (это так называемая направленность как ее мотивационно-потребно-стная система, ценности, установки, идеалы), что он может (это ее способности и дарования), наконец, что есть он сам, т.е. что из его установок, тенденций, поступков, поведения закрепилось в его характере. В этом триединстве непроти­воречиво объединены тенденции, движущие силы личнос­ти — динамическая ее характеристика и особенности ее ус­тойчивого психического склада — характера и способностей. Перефразируя сегодня это определение, можно сказать, что личность постольку личность, поскольку она как субъект вырабатывает способ связи своих потребностей и способно­стей на основе своего характера, и более того, поскольку она может удовлетворить собственные потребности своими си­лами в соответствии со своим характером (что не противо­речит общепринятому положению о том, что потребности человека удовлетворяются обществом, другими людьми, в совместной деятельности, труде и т.д.).

Стоит заметить, что в то время как С.Л. Рубинштейн все более глубоко и последовательно раскрывает внутрен­ние механизмы активности-личности, одним образом про­являющиеся в деятельности, другим — в жизненном пути, в отечественной (советского периода) психологии разработ­ка проблемы личности, начавшаяся с высокой дореволю­ционной «ноты» характерологии Лазурского, постепенно сходит на нет, сконцентрировавшись, как бы «укрывшись» в идеологически безопасной области изучения личности ребенка, детства. В результате концепция личности взрос­лого (или взрослой личности) оказалась представленной только Рубинштейном (и лишь позднее В.Н. Мясишевым). От него потребовалось огромное мужество для разработки этой проблемы в контексте эпохи, стремившейся к обез­личиванию.

Оригинальным и отличающимся от ортодоксальной трак­товки сознания как отражения (в духе ленинской теории отражения) явился предложенный Рубинштейном личност­ный подход к выявлению его сущности. На пересечении множества данных в «Основах общей психологии» характе­ристик сознания — гносеологической (общепринятой), социально-исторической, антропогенетической, онтогенети­ческой, социально-психологической (соотношение индиви­дуального и коллективного сознания) Рубинштейн особо выявляет его ценностно-нравственную характеристику, определяя сознание как единство знания и переживания, отражения и отношения, во-первых, и как жизненную ра­боту личности, во-вторых. Последняя заключается в том, что личность соотносит свои намерения, притязания (срав­ни «хочу» и «могу»), т.е. внутренние детерминанты, с теми, которые определяются внешними требованиями, детерми­нантами, в том числе, добавим мы, ее собственным обще­ственным бытием и общественным сознанием (сравни «дол­жен»). Рубинштейн не сводит сознание к совокупности смыслов и значений, как это сделал Кассирер (а вслед за ним наш известнейший психолог), а выявляет именно ту внутреннюю работу личности, которая заключается в соот­несении субъективных желаний и возможностей и объек­тивных требований и обязательств (необходимость и дол­женствование) и приводит к самоопределению личности во все расширяющихся ее отношениях с миром. Эти отноше­ния складываются в более широком, чем сама личность, времени и пространстве — в жизненном пути, в масштабах которого она собственно только и может быть определена. В жизненном пути личности осуществляется и ее деятельность и функционирование в обществе, развитие и самореализа­ция. Соответственно, соотношение личности и деятельности теперь рассматривается в более широком контексте жизнен­ного пути, в котором она свою деятельность «размещает» (находя ей свое место и время) и организует. Таким обра­зом, личность не растворяется в деятельности, а посред­ством нее решает сложные жизненные задачи и противоре­чия. Здесь деятельность выступает в качестве поведения и поступков. Это и есть качество личности как субъекта жизни, который определяет свои ценности и способы их реализа­ции в жизни, строит свои отношения (и способы общения в них), находит адекватные своей личности способы само­реализации в деятельности.

Таким образом Рубинштейн дифференцировал:

1)  психический склад пичности (включив в него инди­видуальные особенности психических процессов и состоя­ний, 8 чем состояла суть первоначально сформулированного личностного принципа, направленного против функциона­лизма);

2) личностный склад, включающий мотивацию, характер и способности личности, где уже выявляются движущие силы, жизненный потенциал и ресурс личности;

3) жизненный склад личности, определяемый ее способ­ностью использовать свой ум и нравственные качества для того, чтобы ставить и решать жизненные задачи, ее актив­ность, мировоззрение и жизненный опыт.

Именно поэтому, следуя данной логике и развивая ее, мы выделили в личности особые образования или способ­ности, назвав их жизненными, такие как активность, созна­ние и способность к организации времени жизни.

Рубинштейн одним из первых выделил интегративность как характеристику сущности личности (что очевидно из приведенной выше триады). В состав жизненного склада лич­ности сам Рубинштейн включил такую интегральную харак­теристику личности, как ее направленность. По своему мето­дологическому значению и психологическому содержанию понятие направленности в рубинштейновской трактовке мо­жет быть сопоставлено с концепциями Фрейда, Левина, Маслоу и Роджерса, хотя в мировой психологии оно практически неизвестно. Если у Маслоу основным является понятие са­моактуализации, то для Рубинштейна направленность это самоинтеграция, которая одновременно придает личности движущую силу (которую пытался выявить К. Левин). Послед­няя и осознанна и бессознательна, поскольку в нее вовлека­ется сила влечений и мотиваций, чем преодолевается прису­щий фрейдовской концепции дуализм сознательного и бессознательного. Этот дуализм, по Фрейду, может преодо­леть только психоаналитик, тогда как согласно Рубинштейну, она сама овладевает своими динамическими влечениями, при­давая им характер личностных, а затем и жизненных чувств, преодолевает ограниченность своих установок, соединяет смысловое и динамическое, чего, по его собственному при­знанию, так и не смог до конца соединить К. Левин.

Это принципиальная и для отечественной психологии постановка проблемы, поскольку в ней разрешалось неэкс-плицированное противоречие в подходах к определению лич­ности. Все отечественные психологи признали иерархич­ность личностной структуры (системы). Но одни психологи (например, Б.М, Теплов) принципиально шли в определе­нии личности «снизу» — от ее базальных, индивидных, тем-пераментальных характеристик Другие наоборот. Напри­мер, Л.С Выготский в своей теории сознания подчеркнул, что «высшие психические функции» есть результат «овла­дения» низшими.

Никак нельзя отрицать, что и Рубинштейн связывает качество личности с высшими ценностными, нравственны­ми, этическими характеристиками, ее сознательностью, то есть признает иерархичность личностной организации. Однако, рассматривая его подход к личности в контексте его позднейших философских положений, можно сказать, что он вводит эпицентрический принцип, определяя место чело­века в бытии как центра его реорганизации; также эпицен­трически он трактует и личность. А именно: направленность выражает то, насколько личность сумела придать единство своим влечениям, желаниям, мотивам и употребить свою волю для их реализации в личностно ценных и общественно значимых формах.

Эта теоретическая реабилитация внутренних механизмов психической и личностной активности в 50-х годах привела Рубинштейна к переформулированию принципа детерми­низма, традиционно трактуемого как причинно-следствен­ные отношения, а говоря точнее, к выдвижению нового понимания детерминизма, адекватного объяснению самого высокого уровня бытия — бытия человека, природы его психики и сознания. Новая формула детерминизма подчер­кивала диалектичность соотношения внешнего и внутренне­го, признавая роль последнего в качестве причины, акцен­тировала все более возрастающую роль внутренних, т.е. специфических закономерностей любой системы по мере их усложнения. Весь глубочайший смысл этой формулы за­ключался в доказательстве онтологической природы и сущ­ности психики, сознания, личности, изначально признавав­шихся субъективными и потому не имеющими «права» на объективный статус. Это означало, что изучать их законо­мерности объективно (т.е. научно) можно не только по их «проявлениям» в «другом», через «другое», но рассматривая их в свою очередь как причину «другого», раскрывая их активность, избирательность и т.д. Взаимодействие психи­ческого с внешними условиями, воздействиями, обстоятель­ствами не менее объективно определяет результат этого взаимодействия, чем сами внешние условия, оно в этом смысле онтологически равноправно внешнему, хотя и имеет иную природу как идеальное, субъективное. В этом — на рубеже 40-х — 50-х годов — отстаивании предмета психоло­гической науки заключалось огромное историческое значе­ние рубинштейновского принципа детерминизма. Позднее, он применил его к своему новому определению личности как совокупности внутренних условий.

Разработка принципа детерминизма как методологичес­кого принципа психологии — в свою очередь— стала для Рубинштейна основанием, чтобы уже в самой философии — в ее официальном советском варианте — преодолеть воз­никший разрыв между знаменитыми «тремя частями» марк­сизма— учением о познании (гносеология), учением об обществе (исторический материализм) и учением о природе (ленинское учение о материи, через внеположность кото­рой, согласно Ленину, только и можно единственным способом определить сознание)-. Если проблема интеграции разных областей знания на рубеже веков стояла как про­блема поисков единства естественнонаучного и гуманитар­ного знания (для марбургской и баденской школ), то в середине века имплицитно и принципиально не эксплици­руемо (как не признаваемая официальной философией) возникла проблема отсутствия единого основания для инте­грации основных «частей», «составляющих» марксизма. Как резко выразился Рубинштейн, для него возникла задача преодоления «штучности», «лоскутности» официальной марксистской философии.

В решении этой задачи, которую он еще не формули­рует, но реально ставит в «Бытии и сознании», Рубин­штейн вначале опирается на принцип детерминизма, а позд­нее — в труде «Человек и мир» — на категорию субъекта, трактуемого не просто как источник активности (согласно Гегелю), но как источник «причинения» всего бытия. Общая задача включает ряд конкретных Вначале Рубинштейн пре­одолевает парадигму сознания, «поглотившего» своего субъекта, которая парадоксальным образом оказалась еди­ной и в идеалистической философии, и в марксистской. Трактуя сознание как способность субъекта, Рубинштейн внешне «борется» против идеализма, а по существу — против марксистского превращения сознания в самодостаточную абстракцию. Одновременно он преодолевает произошедшее в официальной советской философии отождествление по­знания, сознания и деятельности, которое свершилось из благого намерения «вывести»- сознание из чего-либо более объективного, чем и представлялась деятельность. Это выведение на первый взгляд правомерно подчеркивало активность познания, объявленного деятельностью, но бу­дучи объяснено через формулу деятельности, одним ходом отрицало специфику сознания, познания и — превращени­ем деятельности в идеальное — зачеркивало ее объектив­ный статус, ее качество практики. Сознание превращалось в инобытие деятельности, а деятельность— в чисто иде­альное.

Рубинштейн показывает, что деятельность, также как сознание, это способность деятельного субъекта, ко сознание и деятельность — разные способы, играющие разную роль во взаимодействии человека с миром и потому имеющие качественно различные характеристики. Рубинштейн отмеча­ет, что познание не только отражение мира, но и выражение отношения к нему субъекта — созерцание. Познание не толь­ко идеально преобразует мир в целях раскрытия его сущности субъектом, но в созерцании субъект способен отнестись к нему, не только преследуя свои цели, но и «бескорыстно», ценностно отнестись к его первозданной сущности. В деятельности объект преобразуется в целях субъекта, в со­зерцании сохраняется субъектом (и для субъекта) для рас­крытия его ценности. Так Рубинштейн преодолевает гносеологизацию философского знания, которая все дальше уво­дила марксистскую философию от проблемы единства мира и единства, общности способов его познания естественны­ми, общественными науками и теорией познания.

Свой жизненный путь Рубинштейн завершает написани­ем книги «Человек и мир», в которой ставит и рассматривает все вышеуказанные проблемы в рамках единой онтологи­ческой концепции человека в мире, т. е. в новейшем вари­анте философской антропологии.

Принцип монизма, нашедший свою первую реализацию в «Бытии и сознании», в данном труде проявлялся не только в выявлении разных качеств человека, выступающих в раз­ных системах связей и отношений, но в объяснении их специфической системы. С появлением человека (и эта мысль была намечена уже в рукописях 20-х годов) появляется не только высший уровень организации бытия, но центр его реорганизации и перестройки. Связь разных отношений че­ловека к миру, его способностей (познания, деятельности, отношения к другому человеку) не уровневая, а эпицентри­ческая, осуществляется она субъектом и через субъекта. Одно отношение может включаться в состав другого.

Мир — это новое качество бытия, относительное к человеку, преобразовавшему бытие и интегрировавшему его. Оно преобразовано деятельностью человека, опирающегося на возможности своего познания, что осуществлено в тех пределах, которые определены тем или иным типом обще­ственных отношений. В интеграции своих способностей для создания нового качества бытия — Мира человека — проявляется его качество как субъекта. «Мир, — пишет С.Л. Рубинштейн, — это совокупность вещей и людей, в которую включается то, что относится к человеку и к чему он относится в силу своей сущности, что может быть для него значимо, на что он направлен». Мир — это бытие, преобразованное по логике субъекта. Но способ взаимодей­ствия субъекта с миром, в свою очередь, определяется не только раз и навсегда осуществленным его преобразовани­ем, а общественными отношениями людей, которые носят не только производственный, согласно Марксу, характер, но имеют и подлинное человеческое содержание. И цель человека в мире — в числе других — чтобы при всей неизбежной противоречивости этих отношений сохранить свою человечность и утвердить человеческую сущность в другом человеке.

С.Л. Рубинштейну принадлежит заслуга такой методоло­гической трактовки категории субъекта, которая позволила сначала его ученикам и продолжателям, а затем отечествен­ной психологии в целом превратить ее в многогранное ос­нование психологической теории второй половины XX сто­летия. Субъектная парадигма стала ориентиром разработки субъекно-деятельностного подхода в общей и социальной психологии, все разрастающегося направления исследований личности как субъекта жизненного пути, коллективного субъек­та, субъекта совместной деятельности в социальной и эконо­мической психологии. Категория субъекта объединяет несколько различных значений, которые раскрываются на разных уровнях абстрактности -конкретности ее определения.

С.Л. Рубинштейн определял субъект как способ реализа­ции человекам своей человеческой сущности в мире. Это определение предполагало качество субъекта как детерми­нанты осуществляемых им изменений в мире (активность), его способность к самостоятельности, самодетерминации (са­морегуляции, самоорганизации) и самосовершенствованию. Мы охарактеризовали это определение как философско-пси-хологическое, методологическое, поскольку оно относится к высшему категориальному уровню. Более конкретные диф­ференциальные понятия субъектов предполагают необходи­мость разработки и уточнения критериев, на основе которых различаются су&ьект деятельности, субъект общения, субъект познания, субъект жизненного пути, коллективный субъект и т.д. и направление их исследования

Далее, определение личности в качестве того или иного субъекта — деятельности или жизненного пути, в свою оче­редь, требует рассмотрения совокупности понятий «человек», «личность», «субъект», «индивидуальность». Комментируя этот тезис, можно сказать, что до сих пор существует разнооб­разие мнений в трактовке их соотношения. Так, Л И. Ан-цыферова склонна считать понятие личности более высоким по своему рангу (уровню), используя его для обозначения личности в высшем смысле слова, т.е. фактически связывая его с высшим уровнем ее развития. Такого же понимания придерживался В.В. Давыдов. Подобная точка зрения выс­казывается и финским психологом Л. Векрутом, который использует понятие субъекта для обозначения каждый раз различных стадий активности в развитии личности ребенка. Между тем, и С.Л. Рубинштейн, и Б.Г.Ананьев обозначали высший уровень развития личности понятием «индивиду­альность», а С.Л. Рубинштейн использовал для этого и понятие субъекта.

Одновременно возникает вопрос, можно ли считать субъек­том уже личность ребенка или это понятие относится только ко взрослой, зрелой личности? Возникает и другой вопрос: если понятием личности обозначить только высший уро­вень ее развития, то как понятийно обозначать личность ребенка, девиантную личность и т.д.?

Из сказанного очевидно, во-первых, что эти понятия не могут употребляться как дифференциальные, взаимоисклю­чающие, но их сопряженное словоупотребление (например, личность как субъект) тем более требует раскрытия того нового качества, в котором выступает личность, становясь субъектом.

- Во-вторых, если понятиями «субъект жизненного пути», «субъект деятельности» обозначать теоретически выделен­ные различия направлений исследования, то это еще не значит, что жизненный путь каждого человека осуществляется им как субъектом. Здесь качество субъекта связывается с тео­ретически определенным способом организации жизненного пути, а разные личности в разной мере становятся его субъектами. Говоря точнее, в первом случае имеет место — в отличие от безсубъектного — субъектный подход к самому рассмотрению жизненного пути, предполагающий опреде­ленные принципы исследования, но само исследование обнаруживает, что реально не каждая личность является таким субъектом. Теоретическая модель, одновременно да­ющая идеал развития, отличается от психологической реаль­ности (также как, например, определение интегральной сущности личности не предполагает, что все типы лично­стей обладают целостностью, интегральностью своего пси­хического склада).

Эти методологические суждения позволяют нам следу­ющим образом определить разные аспекты категории субъекта, предполагаем, в соответствии с положением С.Л. Ру­бинштейна, что именно категория субъекта обозначает выс­ший уровень развития личности (а не наоборот), исходя из чего накладывается ограничение на возможность определе­ния ребенка как субъекта. Однако сказанное не противоре­чит тому, что Рубинштейн и Ананьев связывали этот уро­вень с понятием индивидуальности Личность становится индивидуальностью, достигая максимального уровня своей особенности, а субъектом она становится, достигая опти­мального уровня развития своей человечности, этичности (по Рубинштейну). Но, поскольку ее развитие осуществля­ется не «в себе» или «для себя», а в жизненном пути, общении, деятельности, то качество ее как субъекта проявляется в оптимальном способе организации этого жизненного пути, общения, деятельности. Организация жизни — это способ­ность так связать и осуществить деятельность, поступки, ситуации, чтобы они подчинялись единому замыслу, способность сконцентрироваться на главном направлении, придать им желательный ход. Субъект осуществляет орга­низацию жизни как целостного процесса, учитывая ее из­менчивость и сопротивляемость. Способность личности ре­гулировать жизнь, организуя ее как целое, подчиненное ее ценностям, и позволяет ей стать относительно независимой, свободной по отношению к внешним требованиям, давле­нию обстоятельств. Жизненный путь личности детермини­рован самой личностью, с одной стороны, и объективными, преднаходимыми ей условиями, требованиями, событиями, обстоятельствами, эпохой, к которой она принадлежит, с другой стороны. Эти детерминанты никогда не совпадают друг с другом. Поэтому качества личности-как субъекта жизненного пути проявляются в способе разрешения проти­воречий, возникающих в ее жизненном пути при осуществ­лении его организации.

В свое время мы попытались дать некоторую классифи­кацию противоречий, в которые вовлекается личность и которые создаются ее активностью. Сама эта классификация показала, что ряд противоречий личностью не может быть разрешен (это противоречия другого масштаба, которые об­нажал с беспримерным мужеством АД- Сахаров). Но само участие в их разрешении, взятие на себя ответственности за них возводит личность в ранг субъекта. Именно поэтому понятие субъекта, употребляемое для обозначения высшего уровня развития личности, континуально — оно не обозна­чает максимальной точки, порога, предела развития.

Таким образом, интегрируются все три аспекта катего­рии субъекта: организация жизни и деятельности, способ разрешения противоречий и совершенствование. Через раз­решение противоречий субъект достигает оптимального со­единения субъективных и объективных условии жизни, де­ятельности, отношения. Субъект потому субъект, что через разрешение противоречий он постоянно стремится к совер­шенству, и в этом состоит его человеческая специфика и постоянно возобновляющаяся жизненная задача.

Личность в качестве субъекта осуществляет свою жизнь не парциально, ситуативно — она создает другое время и пространство, которое и обозначается категорией субъекта. Личность как субъект достигает реализации человеческой сущности в своей жизни. Способ жизни субъекта отвечает одновременно обобщенным, абстрактным человеческим прин­ципам (прежде всего этическим) и одновременно — кон­кретным, реальным. Личности как субъекту присущи иные способности, релевантные масштабам жизненного пути, преж­де всего способность строить и реализовывать жизненную стратегию. Стратегия жизни — это ее интегральная харак­теристика. Личность связывает все отдельные жизненные процессы, требования в единое целое со своими возможно­стями, особенностями, способностями и, разрешая неизбеж­ные противоречия между ними, определяет цену и средства самореализации. Таким образом, применительно к личности как субъекту жизни можно говорить о ее стратегическом способе жизни и действия.

Рубинштейновская субъектная парадигма не только по­зволила реализовать и конкретизировать понятие субъекта, но и открыла перспективу для установления взаимосвязи различных номинаций человека (субъект, личность, индиви­дуальность). Тем самым создано новое научное теоретическое пространство психологии, в котором разрабатываются наме­ченные Рубинштейном направления исследований личности как субъекта жизненного пути, личностной организации вре­мени жизни, ее социального мышления и активности.