Л.И Анцыферова

Л.И Анцыферова (Москва, ИП РАН)

ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ФЕНОМЕНА СУБЪЕКТ И ГРАНИЦЫ СУБЪЕКТНО-ДЕЯТЕЛЬНОСТНОГО ПОДХОДА

Понятие «субъект» и положение о субъектном подходе при исследовании психики человека были введены С.Л. Рубин­штейном в его психолого-философских трудах 40-х годов Дальнейшую разработку эти идеи получили в книгах и рукописях 50-х годов. В течение длительного времени по­нятие «субъект» и принцип субъекта не привлекали внима­ния психологов Этот факт можно объяснить тем, что в центре понятийной системы отечественной психологии на протяжении нескольких десятилетий находились категории сознания и деятельности Изучение их строилось главным образом на основе структурного подхода: исследовались состав деятельности, соотношения его компонентов. Анализирова­лась связь сознания и деятельности Был сформулирован принцип единства сознания и деятельности. Психологичес­кое исследование деятельности строилось на основе струк­турного подхода В деятельности выделялись мотивы, цели, условия, в которых были даны идеи, средства достижения целей, предмет деятельности. Следует, однако, напомнить, что сходная система понятий была разработана В. Дильтеем еще в конце XIX в Эта система входила в категориальный аппарат созданной им описательной психологии. Ана­лизируя «могучую действительность душевной жизни», Дильтей выделяет в ней три основных части — ин­теллект, чувства (и побуждения) и волевое действие В контуре этого действия Дильтей размещает постановку цели, мотив, отношения между целью и средствами, выбор и предпочтение. Волевое действие философ рассматривает в широком контексте целостной душевной жизни человека. Именно ее уклад порождает намерение, характеризующее волевое действие и связывающее воедино профессиональные задачи человека

Толкуя волевые действия как проявление всей полноты жизни человека, Дильтей пишет, что эти действия, хотя и осознаются, но в то же время отличаются спонтанностью, жизненностью и ответственностью. Ученый дифференцирует волевые действия по направленности и полу­чаемому результату. Одни из них имеют своей прямой целью преобразование окружающего мира. В таком случае они во­площаются, закрепляют себя в создаваемом человеком внеш­нем устройстве общества, в его хозяйственном и правовом порядке. Таким образом, как поясняет Дильтей, происходит их объективация «в нашем практическом поведении». Другие волевые действия целью своей имеют изме­нение уклада сознания. Преобразование его, однако, может осуществляться двумя путями — либо косвенным, через изменение условий окружающего мира, либо прямым, сде­лав предметом воздействия непосредственно душевную жизнь. Применительно к этому случаю Дильтей вводит понятие регулярной и упорядоченной самодеятель­ности, направленной на развитие более элементарных ду­шевных связей. Дильтей использует понятие «деятельность» как синоним «волевого действия», но обыч­но оно применяется для характеристики целенаправленных психических процессов. Так, внимание он определяет как «связанную с предметом [восприятия — Л.А.] волевую де­ятельность». Дильтей ставит вопрос и о субъекте всех проявлений душевной жизни, в том числе волевых действий. В своем определении он, однако, не выходит за пределы целостности душевной жизни, единства образую­щих ее связей. По его словам, в структурной связи души нам дан единый субъект психического развития. В отечественной психологии понятие «деятеля», сознатель­ного реального индивида, овладевающего выработанной обществом той особой структурой активности, направлен­ной на созидание, на результативность, на адаптацию к окружающему миру, которая выступает как деятельность — долгое время не разрабатывалось — ни в виде особой про­блемы, ни в проблемном поле деятельности. Деятельность сопрягалась с «сознанием». «Действующее лицо» лишь под­разумевалось понятиями мотивов и целей деятельности. Фундаментальная попытка преодолеть безличный, статич­но-структурный подход к сознанию и деятельности была предпринята С.Л. Рубинштейном в 30-х— начале 40-х го­дов XX столетия. Характеризуя способ исследования дея­тельности в «Основах общей психологии», он пишет, что проведенное им изучение психологии деятельности, всегда реально исходящей от личности как субъекта этой деятель­ности, было по существу изучением психологии личности в ее деятельности — ее мотивов (побуждений), целей, задач. Но, развертывая свой анализ личности, он начинает выводить ее за границы собственно деятельности, в пространство жизни, вводит понятие «действующего лица» и выделяет основные формы его активности При этом структуру деятельности Рубинштейн вписывает в пространство жизни человека. Одно из центральных мест в этом пространстве занимает «жизненная задача». Она воз­вышается над мотивами и целями конкретных форм дея­тельности. Сообразуясь с ней, деятель-субъект выстраивает частные задачи. Личность в качестве субъекта берет на себя ответственность не только за то, чтобы сохранить в центре сознания, в системе мотивации главную задачу, не застре­вать на разрешении подчиненных задач, но прежде всего за то, чтобы передвигать свою конечную цель дальше и даль­ше, придавать ей новый смысл, большую внутреннюю со­держательность и мотивационную насыщенность. По сло­вам Рубинштейна, в процессе достижения действующим лицом отдаленной высоко значимой для личности цели происходит объединение разнородных решаемых человеком задач. В результате высвечивается образ жизни человека, проявляется и формируется цельная человеческая личность. Динамическо-личностный подход к деятельно­сти постепенно начал развиваться в общей психологии, в рамках которой стали разрабатываться проблемы целеобра-зования, мотивообразования, смыслообразования. И все же понятие субъекта деятельности еще не получило-своей пси­хологической проработки. Крайне слабый интерес к пробле­ме субъекта отечественных психологов в последние десяти­летия лишь в незначительной степени можно объяснить внешними причинами, такими, например, как оторванность советской психологии от мировой психологической науки. В западной психологии, в теориях личности, построенных на основе психоаналитической практики (А. Адлер, А. Маслоу, К. Роджерс, К. Юнг, К. Хорни и др.), понятие «субъект занимает одно из центральных мест. Оно обозначает спо­собности человека быть инициирующим началом, первопричиной своих взаимодействий с миром, с обществом; быть творцом своей жизни; создавать условия своего развития; преодолевать деформации собственной личности и т.д. Однако труды персонологов были крайне мало известны в отече­ственной психологии и лишь в последнее десятилетие по­явились их переводы на русский язык. Нужно принимать также во внимание тот факт, что в зарубежной эксперимен­тальной психологии понятие «субъект» имеет совсем иное содержание. Это понятие используется для обозначения уча­ствующих в эксперименте испытуемых, любых подопытных существ. Субъектами в этом смысле могут быть и люди, и животные.

Парадоксальным образом помехами на пути разработки проблемы субъекта стали причины внутренние — изменения в системе понятий отечественной психологии. В конце 60-х — начале 70-х годов одно из центральных мест в этой системе заняло понятие «личность». Начали разрабатываться темы «личность и деятельность», «личность и общение», «лич­ность и психические процессы и т.п. И все же в это время появились работы, в которых понятия -«субъект» и «личность» оказались сопряженными. Особенно примечательными в этом отношении выступили работы Л.И. Божович и Б.Г. Анань­ева. Божович, вслед за Л.С. Выготским, определяет расту­щего человека как инициатора собственной активности, корни которой погружены в его потребностно-мотивационную сфе­ру. Активность эта — основа развития личности в качестве субъекта. По словам Божович, «ребенок постепенно превра­щается из существа, подчиненного внешним влияниям, в субъекта, способного действовать самостоятельно на основе сознательно поставленных целей и принятых намерений».

Первичные формы субъектного отношения к миру Божо­вич обнаруживает уже у младенцев на 3-й — 5-й неделе жизни. Мир вызывает у ребенка животворное чувство ра­дости, побуждающее малыша к обследованию и овладению миром. Тем самым окружающая действительность, согласно Божович, начинает делать из новорожденного субъекта. Проявлением субъектности личности рано становит­ся складывающаяся у нее «внутренняя позиция». На высо­ких же уровнях развития личность как субъект превращается в «творца нового социального опыта, в «воспитателя собственной личности».

В концепции Божович термин «субъект* выступал как важнейшее качество личности, как способность овладевать миром, творить себя, создавать нечто новое в социуме.

Иным был подход к понятиям «личность» и «субъект» в работах Б.Г.Ананьева. Вспомним, что он выделил несколько ипостасей существования человека — как индиви­да, личности, субъекта деятельности и индивидуальности. При этом содержание категории «деятельности» он значи­тельно расширил, включив в него понятия «труд», «обще­ние» и «познание». Личность же определялась через систему общественных отношений. Согласно Ананьеву, на уровне развития человека как индивидуальности происходит инте­грация индивида, личности и субъекта деятельности. Он, однако, не раскрыл, как при таком синтезе психологически преобразуются личность и субъект.

В настоящее время проблема субъекта, субъектности начинает привлекать все большее внимание психологов, от­носящихся к разным направлениям в отечественной психо­логии. Продолжая традиции С.Л. Рубинштейна, над ней ра­ботают его ученики и последователи. Но не меньший интерес она представляет для последовате­лей выдвинутого А.Н. Леонтьевым деятельностного подхо­да. Его положение о том, что личность выступает производ­ной от деятельности, оставляет открытым вопрос о том, кто же является источником и реализатором разных форм де­ятельности до появления личности. Параллельно ведущиеся разработки проблем личности и субъекта предельно заост­ряют вопрос о том, как же соотносятся друг с другом эти «ипостаси» человека, является ли понятие личности более широким, чем понятие субъекта? Этот вопрос актуален для общей психологии, для психологии личности. Но существу­ют науки, в которых его постановка просто неправомерна. Так, политологи говорят о субъектах федерации, и в системе их категорий неуместно понятие «личность». Свои ограни­чения этот вопрос имеет и в психологической науке. На­пример, представители социальной психологии изучают груп­пового субъекта, но речь при этом не идет о «групповой личности». Для нас значим вопрос о критериях различения феноменов субъект и личность в общей психологии В работах С Л Рубинштейна трудно найти такие критерии Очень часто он пишет о «личности, «субъекте», «человеке» как синони­мах «Личность, субъект, — пишет он, — это не чистое со­знание Это реальный конкретный, исторический, живой индивид, включенный в реальные отношения к реальному миру». Его интересует активность человека, субъекта, личности в деятельности. Иногда же субъект толкуется Рубинштейном как стержневое каче­ство личности, но в этом случае ученый использует более широкие, нежели «деятельность», понятия «Каждый чело­век, — пишет он, — будучи сознательным общественным существом, субъектом практики, истории, является тем са­мым личностью».

Подчеркнув неразработанность вопроса о связи понятий «субъект и «личность, обратимся теперь к анализу неко­торых сдвигов в методологических основаниях нашей пси­хологии В 90-х годах в эти основания был введен новый принцип— «субъектно-деятельностный подход* Этот под­ход акцентировал значение деятельности, понимаемой как созидание, преобразование, совершенствование окружающе­го мира, в качестве одного из главных способов существо­вания человека, и в то же время подчеркнул неразрывную связь деятельности с «действующим лицом» — инициирую­щим, реализующим, несущим ответственность за ее осуществ­ление и результаты. По-существу, этот принцип вводит субъекта в динамическую систему деятельности Но исчер­пывает ли этот подход всю полноту личностного существо­вания человека в мире, напряженность его душевной жизни, «своеобразные движения» внутреннего мира? В философии категория деятельности сопряжена — как со своей противо­положностью — с другой категорией, обозначающей иной способ бытия личности. Это категория претерпевания, стра­дания Менее всего она обозначает пассивное состояние человека и отнюдь не акцентирует трагическую его сторону Потрясающие душу человека эстетические, религиозные, этические переживания также входят в содержание этой категории Рубинштейн выделяет такую «страдательную» форму жизни личности, отличающуюся напряжением и активностью, в виде трудной «внутренней работы». В отечественной психологии не существует категории, которая охватывала бы все формы психической жизни че­ловека, его совершенно особые виды отношений к миру, его удивительную способность относиться и к себе как к части мира, как к объекту своего сознания и созидания. В запад­ной психологии есть понятие «экзистенция, которое, пред­положительно, охватывает разные грани существования человека в мире. Но деятельностно-преобразующая, созида­тельная грань человеческого бытия в понятии экзистенции явно уступает место его «страдательному» характеру.

Какому же направлению в изучении личности противо­стоит субъектно-деятельностный подход? Безусловно, тому, на котором строится подавляющее большинство опросни­ков. Их создатели представляют личность как совокупность трайтов (черт), димензий, конструктов, параметров, а также иерархий ценностей, мировоззрения, позиций, убеждений и т.п. Но ведь все эти «образования», «характеристики» — в своей подавляющей части результаты конструирования лич­ностью себя и своих жизненных миров, исходы напряжен­ных «движений» душевной жизни, ее «произвола» (вспом­ним определение В.А. Иванниковым воли как «произволь­ной мотивации». Усилия личности преимущественно направлены на удержание не столько той или иной кон­кретной деятельности, но на укрепление, расширение, уве­личение многомерности пространства своей жизни, на вклю­чение в его контуры миров других людей.

Иными словами, личность соразмерна не деятельности и даже не жизненному пути, а целостному индивидуальному пространству и времени творимой им жизни. Личностное пространство наполнено индивидуальными градиентами-зна­чимости, валентностями, областями, отмеченными положи­тельными, отрицательными, нейтральными модальностями. Именно этим живым, движущимся пространствам (Life-Span), а не жизненной линией или жизненным путем (Life-Line) взрезается личность в исторически развивающееся простран­ство жизни общества, человечества.

Остановимся лишь на некоторых особенностях человека как субъекта. В мировой психологической науке субъектное начало человека связывается с его способностью самому ини-циировать активность на основе внутренней мотивации, порождать движения и действия. Но вспомним, что именно на таком постулате построена теория Б.Скиннера, который ввел понятие оперантного поведения. В отличие отреспондентного поведения, вызываемого внешним стимулом, источником оперантов является само живое существо. Однако «авторы» оперантов сейчас же попадают во власть окружающего мира, который путем позитивного и аверсивного (негативного) «под­крепления» устраняет одни и сохраняет другие «акции». Дей­ствительно, вся практика воспитания казалось бы подтверж­дает позицию Скиннера. Ответная ласка или неудовольствие матери, поощрение или неодобрение, награды и наказания в разных социальных институтах вроде бы перечеркивают сво­бодное волеизъявление развивающегося человека. Но это совсем не так. С момента своего появления на свет и до конца жизни человек вторгается в мир столь многообразными путями, инициируемая им активность настолько изобильна и много­мерна, что окружающий мир не может проконтролировать все инициации личности. У нее всегда остаются пространства сво­бодного волеизъявления. Кроме того, в разных сферах жизни жесткость и неотвратимость санкций очень различна, так что индивид должен сам принимать решение, подчиниться ли предписаниям или уклониться от них.

Особенностью порождаемой субъектом активности явля­ется ее творческий характер. Креативное начало субъекта может быть выражено в разной степени, обстоятельства жизни накладывают на него существенные ограничения; иногда твор­ческие моменты проявляются лишь в виртуальных мирах индивида (воображаемые миры, фантазии). Но все же по самой своей природе человек креативен. Именно он, появив­шись в безличном бытии, создал человеческий мир. И нельзя не ^огласиться с К. Юнгом, подчеркнувшим, что мис­сия человека — доопределять, достраивать, совершенствовать мир. Особое направление творчества человека — это созидание им себя, своего внугреннего мира, собственной душевной жизни. Выделяя одну из сторон процесса самосо­зидания, Рубинштейн говорит о присвоении субъектом себе собственного тела и внешнего облика, способностей, харак­тера, темперамента, а также Мысли, которой человек отдал все свои силы, и Чувства, с которым срослась вся его жизнь. Но и характер, и способности не только присваиваются, они активно конструируются самим человеком в процессе построения им своей жизни и постепенного овла­дения «искусством жигь» Вводя это понятие, Э. Фромм подчеркивает, что человек— и творец: предмет своего искусства, он — и скульптор, и врач, и пациент. Признавая, что человек ваяет себя, свой характер и способ­ности из материала наследственности и среды хорошо разъясняют, что важны не сами по себе ли факторы, а отношение субъекта к ним. Неблагоприятные жизненные условия, физические изъяны могут переживаться человеком как вызов, требующий мобилизации его конструктивных сил. Это, как справедливо пишет X, Ремшмидт, «свидетельствует о возможности справиться с неблагоприятными личными и социальными обстоятельствами, то есть как хивно формиро­вать условия собственного развития. Но эти же неблагоприятные обстоятельства другой человек может вос­принимать как непреодолимые помехи .для благополучной жизни и отказаться от противостояния им.

Личность как субъект использует для самосозидания зна­чимые для нее жизненные события, вызывающие в ее душев­ной жизни определенные изменения. Но эти изменения, как подчеркивает Рубинштейн, отнюдь не исчерпывают процесс становления и развития личности «Они закладывают, — разъясняет ученый, лишь фундамент, создающий основу личности, осуществляют только первую, грубую ее формов­ку, дальнейшая достройка и отделка связана с другой, более сложной, внутренней работой, в которой формируется лич­ность в ее самых высших проявлениях». Большой вклад в выявление многогранности и напряженности внут­ренней работы-человека над своим внутренним миром внес К. Юнг. Исследуя процесс индивидуации, он показал, как субъект проникает в область нежелательных, отчужденных им от себя личностных свойств (в сферу Тени), распознает отличие Маски, связанной с выполняемой социальной ро­лью, от истинной своей личности, постигает метафоры и символы коллективного бессознательного, обнаруживает свое истинное «Я», свою Самость. Юнг подчеркивает прежде всего важность самоосознавания историческо-жизненного опыта индивида в обретении им своей психологической интегра­ции. Юнг справедливо указывает на важную роль самоосезнавания в построении человеком своего внутреннего мира, в отыскании своего призвания, своей Самости. Позитивную связь самосознания с самодетерминацией и свободой чело­века подчеркивает В. Франкл. По его словам, чем менее развито самосознание, тем более несвободен человек — им управляют вытесненные содержания, условные связи, образующиеся в детстве, которые он не держит в памяти. Но не является ли индивид автором, творцом тех психических образований, которые на определенных ступенях его личностного развития начинают осознаваться и, следовательно, интегрироваться? И не участвует ли сам человек в создании — а не только в отыскании — своей Самости, истинного Себя? Утвердитель­но отвечая на эти вопросы, мы разделяем взгляды А. Маслоу, акцентирующего самосозидательную сущность человека. «Сер­дцевина» или Самость, — пишет Маслоу, — проявляется во взрослом человеке только отчасти посредством ее раскрытия и принятия того, что есть в человеке изначально. Отчасти же она является творением самой личности».

Опыт психотерапевтической практики позволяет психо­логам сделать вывод о том, что человек выступает субъектом и своих чувств, хотя власть его над своими эмоциями и аффектами далеко не безгранична. Чувства, как правило, вызываются определенными жизненными обстоятельства­ми, но в их порождении и протекании активно участвует сам человек. А. Адлер определяет чувства как акцентирован­ные, усиленные движения души. Они появляются у инди­вида, который либо отбросил другие механизмы достижения поставленной им цели, либо потерял веру в то, что он может ее достичь иными средствами. Роль (функ­ция) возникающих чувств, выражаясь словами Адлера, за­ключается в том, чтобы изменить к лучшему положение, в котором оказался человек. Не лишено оснований следующее предположение: если сильное чувство или взрыв эмоций помогает устранить трудности, уладить отношения с людь­ми, субъект разовьет у себя способность порождать и мо­дулировать соответствующие его целям чувства. Иницииру-юще-творческое начало, лежащее в основе субъектности личности, имеет экзистенциальное значение для человека, выступая условием его существования, жизни. Конкретно-исторические и общечеловеческие, макро- и микросоциальные условия индивида быстро и подчас непредсказуемо меняются, непредвидимыми бывают и результаты действий субъекта. Отсюда — необходимость для человека постоянно­го творения и креативной трансформации как себя, так и условий своей жизни. Нельзя не согласиться с Маслоу, выдвинувшим положение о том, что человек всегда создает свои поступки, а не повторяет их. Личность как субъект «ваяет» себя, выстраивая и создавая пространство собственной жизни, уникальный жизненный мир. Субъект ставит цели и намечает жизненные планы, избирает стра­тегии жизни. Многие психологи называют человека хозя­ином своей жизни, своей судьбы, субъектом, способным противостоять мощному давлению неблагоприятных соци­альных и культурных сил. Для оценки этого столь возвы­шающего человека как личность положения, необходимо, во-первых, привлечь принцип развития человека как. субъекта, а, во-вторых, поставить проблему «психологического обеспечения» возможности личности быть эффективным, успешным субъектом жизни. Несомненно, что существуют разные уровни развития личности как субъекта и самосоз­нания, и своих отношений с окружающими людьми, и всей своей жизни. Определение личности как успешного творца собственного индивидуального жизненного пути, достигаю­щего высокие цели, несмотря на трудности, противодей­ствия и давления внешних и внутренних сил, относится лишь к самому высокому уровню развития личности, а ско­рее всего — выступает идеалом отношения человека к своей жизни. Маслоу справедливо критикует сартровскую концеп­цию личности, как «проекта», который ояяшествляется че­ловеком в процессе принятия им соответствующих реше­ний. Несостоятельно мнение о том, что дичность может стать всем тем, „кем бы она ни пожелала стать. Задача ученого — выявить те жизнетворческие способности, психо­логические основания и «механизмы», которые обеспечива­ют переход личности на более высокий уровень ее субъект-ности и позволяют сделать жизнь более содержательной, продуктивной, значительной. Однако анализ современного состояния мировой психологической науки приводит к неожиданному выводу. Эта важнейшая проблема весьма слабо разработана психологами. В психотерапевтически ориенти-

рованных теориях личности, изобилующих понятием «субъект», человек определяется как инициатор, творец, об­ладающий способностью к самодетерминации, способный давать толчок собственному развитию. И Адлер, и Фромм, и Хорни единодушно утверждают, что их дело — осуще­ствить анализ душевной жизни пациентов, создать условия для осознания ими своей непродуктивной ориентации, фиктивной цели, нереалистического жизненного плана, неадекватного, идеализированного представления о себе. Довести же до конца психотерапевтическую работу, изме­нить отношение к миру и к себе, выработать новый жиз­ненный план могут только сами пациенты. Отказ от мани-пулятивных воздействий на клиентов можно только привет­ствовать. Но остается открытым главный вопрос, какую же психологическую «работу» проделывают люди, корректируя или перестраивая себя. Важную мотивирующую и когни­тивно-ориентирующую роль в конструировании нового стиля жизни и трансформации внутреннего мира личности пси­хологи справедливо отводят самосознанию и усилению рефлексивных процессов. Это очень важное положение, но оно требует наполнения конкретным психологическим со­держанием Вместе с тем некоторые психотерапевты обна­руживают, что иногда осознание своей неадекватности не ведет к продуктивной перестройке себя субъектом. Поэтому они предлагают развертывать перед человеком веер альтер­натив, «освобождая» тем самым личность от самосозидания. Между тем в классических теориях личности содержится весьма продуктивное положение, значимость которого под­тверждается современными экспериментально-теоретическими исследованиями. Для продуктивного самоизменения и пре­образования отношений с окружающими личность должна обрести веру в себя, уверенность в своих силах и возможно­стях. По словам Адлера, терапевт должен дать понять па­циентам, что они способны самостоятельно противостоять трудностям и разрешать проблемы своей жизни. «Помочь человеку, — продолжает он, — значит придать ему смелости, мужества, веры в себя, ясности в понимании своих ошибок. В последние полтора-два десятилетия вопрос о позитивной значимости уверенности человека в своих воз­можностях для успешного осуществления им своей жизни начал теоретически и экспериментально разрабатываться в рамках нового для зарубежной общей психологии направ­ления. Его представители определяют человека как актив­ного деятеля, распорядителя, созидателя своей жизни. Это определение человека закреплено в термине «humanagency», Создатель эмоционально-когнитивной теории мысли и дей­ствия А, Бандура,, разрабатывая проблему эффективно­сти жизни и деятельности личности, выделяет в структуре «самоэффективности» ряд способностей, опирающихся на саморефлексивные процессы. Такова способность присваи­вать себе, считать исходящими от себя успешные действия; формировать убеждения в собственной эффективности, удер­живать позитивную самооценку. Интеграл этих способно­стей — «позитивную самоэффективную мысль — Бандура считает необходимым условием эффективной активности человека на протяжении всей жизни. Личностей, высоко развивших у себя качества самоэффективности, Бандура называет продюсерами или режиссерами-постановщиками собственной жизни. Если люди, не доверяющие себе, присваивающие себе главным образом неудачи и промахи, могут лишь предвидеть свое будущее, то верящие в себя субъекты, по словам Бандуры, преимущественно сами создают это будущее». Несомненно, что уверен­ность в себе, убеждение в самоэфективности — основание полноценной, порой вдохновенной самоактуализации чело­века. Поэтому столь актуальна проблема выявления усло­вий, предпосылок, механизмов порождения у растущего человека того доверительного отношения к себе, которое своими корнями уходит в самый ранний период жизни людей.

При обсуждении проблемы психологического содержа­ния феномена «субъект» нельзя обойти вопрос о том, всегда ли человек выступает субъектом своих действий, поступков, чувств, влечений, мыслей, своего развития и изменения на протяжении жизни. Ответ на этот вопрос требует опоры на принцип развития и учета как многомерности психического. Бандура, однако, предупреждает, что человек выступает «агентом», субъектом в разных сферах социальной жизни Поэтому изучение уров­ня его «самоэффективности» должно быть дифференцированным бытия человека в каждый момент его жизни, так и разнокачественности его функционирования в различных соци­альных сферах. Психологи гуманистического направления единодушны во мнении, что крайне неблагоприятные соци­альные условия — нищета, бедность, эксплуатация — силь­но ограничивают его развитие как субъекта (Маслоу) Фромм, поддерживая положение К Маркса об отчуждении человека от себя и от мира в капиталистическом обществе, подчер­кивает, что индивид при этом не переживает себя субъектом собственных действий, человеком чувствующим, мыслящим, любящим. Он ощущает себя в произведенных им вещах лишь в качестве объекта проявления собственных сил. У него отсутствует переживание себя субъектом и инициато­ром своих поступков. Слова эти справедливы, но не компенсирует ли человек свою десубъектность в труде своими инициативами в общении с друзьями, чувством ответственности в семейном окружении.

Субъектное начало человека значительно ограничивается особенностями душевной жизни. Определенное место в ней занимают неосознаваемые мотивы, жизненные планы, вытесненные воспоминания, которые, однако, регулируют поведение индивида независимо от его воли Двумя выда­ющимися психологами — У Джеймсом и К. Юнгом — пре­красно описан феномен «вторжения» бессознательного в сознание личности Анализируя психологические «механиз­мы» обретения человеком страстно желаемой им веры в Бога, Джеймс установил' мучительные, длительные, изматываюшие попытки человека обрести веру с помощью по­стоянных молитв, изнурительных бдений, напряжения всех душевных сил оказывались безрезультатными. Измученный человек впадал в прострацию, утрачивал волю, и в этот период в его душе возникало чувство благодати, присутствия Бога. Согласно Джеймсу, именно утрата самоконтро­ля, волевых усилий позволила бессознательному вторгнуть­ся в сознание. Но человек объективировал его, воспринимая как силу, идущую извне, как божественный дар

Человека «обуревают чувства», он не может отделаться от навязчивых мыслей  Маслоу, описывая вершинные переживания, подчеркивает «Мы не можем повелевать тако-,^ выми переживаниями Это просто "случается".

Такая временная утрата чувства субъекта — не ущербность человека как личности, а его драгоценный дар, проявление огромных неиспользованных психических резервов. Лич­ность должна быть неожиданностью для себя, открытием. Нельзя ке высказать согласия с позицией Маслоу, который пишет* «В условиях нашей цивилизации надо склонить чащу весов в сторону спонтанности, способности к экспрессии, незапланированно, непроизвольности, доверия, непред­сказуемости, творчества и тд.».

В заключение мы хотели бы вновь обратиться к обозна­ченной ранее проблеме соотношения феноменов «личность» и «субъект. В теориях личности субъект характеризуется через различные формы внешней и внутренней активности Он инициирует, творит, создает внутренний мир и поступки человека, контролирует чувства, вырабатывает жизненные стра­тегии, разрешает трудные ситуации, ставит жизненно важ­ные задачи, вырабатывает способность ладить с людьми, создает условия для развития личности и т.д. Но за преде­лами исследований остается такое содержательное, ценност­но-смысловое измерение, которое и характеризует человека как личность. В число особенностей субъекта не входят те, которые заключены в понятиях духовности, гуманности, нравственности, совести, добродетельности и т.п В работах Э. Фромма эти термины широко используются, но они об­разуют понятийную систему его гуманистической этики Лишь в трудах Маслоу, в его учении о метамотивации на­ходят место некоторые из этих категорий. В отличие от йрнга,для которого стержнем Самости выступает призвание чело-^ века, Маслоу утверждает, что поиск Самости есть поиск из­начальных, подлинных ценностей индивида. Анализ жизни крупных исторических фигур обнаруживает неравно­мерность развития человека как личности и как субъекта. Можно быть преуспевающим политическим деятелем, пред­принимателем и т д , но находиться на низком уровне раз­вития как личности Высокое же развитие человека как лич­ности невозможно без столь же высокого развития его как субъекта Человек должен утверждать, защищать, реализовать в поступках, в межличностных отношениях, в делах свою духовность, нравственность, ценности истины, справедливо­сти, добра. Эти функции, включающие реальное преобразование мира, адаптацию к нему, совладание с трудностями, самосозидание, рефлексивные «операции», и выполняет субъект (в психологическом его понимании).

ЛИТЕРАТУРА

1   Абульханова К.А. О субъекте психической деятельности. М., 1973

2   Абульханова-Славская К.А. Активность и сознание личности как субъекта деятельности / Психология личности в социалисти­ческом обществе. Ч. I. Актипность и развитие личности. М , 1989.

3   Абульханова-Славская К.А. Принцип субъекта в философско-психологической концепции С.Л Рубинштейна / Сергей Лео­нидович Рубинштейн. Очерки, воспоминания, материалы. М., 1989.

4  Анцыферова Л.И. Психология формирования и развития личности / Человек в системе наук. М., 1989

5  Адлер А. Понять природу человека. СПб..  1997 6. Адлер А. Наука жить. Киев,   1997.

7  Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. Л.,  1969.

8  Ананьев Б.Г. О проблемах современного человека  М., 1997

9. Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М.,  1968.

10   Брушлинский А.В. Проблемы психологии субъекта.  М.,   1994.

11   Брушлинский А В. Субъект  мышление, учение, воображение  М.: Воронеж,  1996.

12.  Брушлинский А.В. Исходные основания психологии субъекта и его деятельности / Психологическая наука в России XX сто­летия: Проблемы теории и истории. 4.2.  Гл. 5   М. — 1997.

13. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта   М., 1993.

14.  Иванников В.А. Психологические механизмы волевой регуляции. М.,  1991

15.  Маслоу А. Психология бытия. М.: Рефл-бук, Ваклер, 1997.

16.  Маслоу А Дальние пределы человеческой психики. СПб., 1997. IТ РемшмидтX. Подростковый возраст. Проблемы становления лич­ности. М.,  1994.

18  Рубинштейн С.Л. Основы общей  психологии.   М._;   1946,

19. Рубинштейн С.Л. Проблемы обшей психологии. 2-е изд», М., 1976 20  Франкл В. Человек в поисках смысла. М , 1990.

21.  Фромм Э. Душа человека. М.,  1992.

22.  Юнг К. Дух и жизнь. Воспоминания, сны, размышления. М. 1996. 23  Юнг К. Структура психики и процесс индивидуации. М , 1996

24.  Bandura A. Social Foundations of Thought and Action: A Social - Cognitive Theory. Prentice-Hall, Inc , Englewood Cliffs, New Jersey, 1986

25.  Dilthey W. Ideen iiber eine beschreibende und zergtinderr.de Psychologie 1894 In- Gesammelte Schnften. Bd. 5. (Цитпо [ВДильтей. Описательная психология: Пер.  нем. М.. Русский книжник !924|).