М.А. Тулина

М.А. Тулина (СПбГУ)
ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ ЗНАНИЕ О ЧЕЛОВЕКЕ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ОСНОВА ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

Происходящие изменения внутри и вокруг психологической науки — это то, что мы регистрируем на поверхности нашей научной жизни, глубинным же изменением, лежащим в ос­нове сегодняшних поисков, является то, что отечественным профессиональным психологам нашим обществом впервые и неявно было предложено развивать новый вид или даже тип знаний о человеке как о личности и индивидуальнос­ти, — условно назовем его терапевтическим психологичес­ким знанием или используем термин, предложенный Л. Бреммером и Э. Шостромом (Brammer, Shostrom, 1968),— «терапевтическая психология». Этот новый этап ознамено­вался тем, что, в отличие от традиционного психологичес­кого знания о человеке как объекте познания, представлен­ного, например, в дифференциальной психологии или пси­хологии личности, — в области терапевтической психологии или, в частности, в теории психологической помощи, в новом свете предстает проблема психологического познания чело­века: ПОНИМАНИЯ его как личности и индивидуальности и объяснения внутренних причин его индивидуального поведения.

Принципиальное отличие этого этапа, свидетелями ко­торого все мы являемся, заключается в смещении акцента с естественнонаучной традиции в психологии на гуманитар­ную. Эта внутринаучная дилемма для психологии не нова, и существуют различные философские пути ее рассмотре­ния. Одна из крайних точек зрения, принадлежащая Д. Ньюб-роу (Newbrough, 1997), заключается в том, что существуют «две психологии», два параллельных психологических зна­ния о человеке: естественнонаучное и гуманитарное. Другие авторы размышляют об изменении соотношения между экс­периментальной (от experiment) и «экспериансиальной» (от experience) психологией (Крипнер, де Карвало, 1993); меж­ду номинализмом и эссенциализмом (Поппер, 1992).

В отечественной психологии дискуссия на эту тему раз­вернулась с конца 1980-х годов. Так, Л.А Радзиховский (1989), «возвращаясь» к В. Дильтею, В. Виндельбанду, А Бергсону в обсуждении вопроса строгости—нестрогости психологичес­ких теорий, говорит о понимающей и объяснительной, но-мотетической и идеографической психологии. О нестрогости психологической теории пишет Г.В. Суходольский (1998), хотя для его методологической позиции свойствен оптимизм, и он считает, что перспектива развития психологии связана имен­но с ее движением к строгости. AM. Эткинд (1987) видит отличие «академической» и «практической» психологии в различных их задачах: «исследование» в противоположность «изменению». А.А. Пузырей (1988) пишет о следующей ди­аде: об естественнонаучном мышлении в психологии с его ориентацией на «практическую теорию» и о психотехничес­ком типе научного психологического мышления, который ориентирован на «теоретическую практику». В.А. Богданов (1990) разделяет причинный и целевой подходы, идущие еще от Галилея и Аристотеля, и видит их отражение в психологии в наличии двух различных языков: «языка черт» и «языка факторов ситуации», или структурной в противоположность дискриптивной психологии.

Более взвешенная позиция заключается, на наш взгляд, в том, что простое противопоставление гуманитарного и естественнонаучного знания, понимания и объяснения уже не представляется плодотворным, поэтому неэффективны и частные проявления этого противопоставления, выражаю­щиеся в спорах о научности и ненаучности тех или иных психологических подходов, школ, методов. Если обратиться к современной эпистемологии, то мы увидим, что многие философы признают тот факт, что наука как сфера методи­ческого, упорядоченного знания принципиально неполна: за пределы ее компетенции выходят, в частности, ее соб­ственные основания; об этом писали П. Фейерабенд (1986), Х.-Г Гадамер (1988), В.П. Зинченко (1991), К. Поппер (1992) и др. Вспомним высказывание К. Поппера о том, что наука есть здание, воздвигнутое на сваях, не достигающих дна болота. Некоторым оптимизмом, впрочем, проникнута его идея «рациональной теории традиции»: в науке никогда невозможно полное освобождение от предшествовавших традиций и начало «сначала» (хотя он и считал что можно освободиться от табу традиции, критически осмыслив ее, поняв ее цели и задачи и приняв ее). Он полагал, что можно осознанно существовать в научной традиции, контролируя ее воздействие на нас. В этом свете становится ясным разделение (но не противопоставление) гуманитарного и естественнонаучного знания по степени необходимости и целесообразности использования объективирующего подхо­да в каждом из этих видов знания о человеке. Объективи­рующее знание, безусловно, имеет право на существование в психологии, если исследователь, стоящий на этих пози­циях, действительно осознает ограничения этого метода и признает их открыто, как, например, тот же Поппер с его защитой идеи «частичной социальной инженерии».

Кроме проблемы ограниченности любого метода в позна­нии одного человека другим человеком возникает дополни­тельная проблема, также замеченная философами. Например, Х.-Г. Гадамер, сравнивая естественнонаучный и гуманитар­ный подходы к познанию человека, приходит к выводу, что такой опыт познания другого человека, который выделяет в его поведении типичные черты и способен предсказывать его действия («опытТы»), «аналогичен расчету, превращающему все в средство достижения наших целей, и с моральной точки зрения есть чистейший эгоизм» (Гадамер, 1988, с, 132). Та­кому отношению Гадамер противопоставляет «открытость другому Ты». В.И. Медведев вслед за ним считает, что гумани­тарное знание по сравнению с естественнонаучным «способ­ствует целевой ориентации и улучшению коммуникаций в человеческом обществе (Медведев, 1997, с. 167). (Здесь пора оговориться: термин «гуманитаризация» используется раз­ными авторами в различном смысле. Так, о необходимости гуманитаризации психологической науки неоднократно и тем­пераментно писал Б.С. Братусь (1990, 1997), имея в виду развитие определенного ценностного подхода, свойственного гуманистической психологии.)

В защиту практического знания, где невозможно руко­водствоваться лишь достоверными знаниями, высказывался и И. Кант (1964, т. 3). С. Кьеркегор утверждал, что любой выбор («или—или») носит глубоко личный характер и не может опираться на общезначимое знание (см.: Шестов, 1991). Ф.Ницше (1994) писал, что наука возникла из от­вращения интеллекта к хаосу, к непредсказуемости жизни, которую, наоборот, следует принять. Л. Шестов (1991) счи­тает, что, вместо того чтобы убеждать нас в разумной упо­рядоченности мира, философия должна научить нас жить в неупорядоченном и непредсказуемом мире. М. Бубер (1995) неоднократно возвращается к мысли, что «мир не соприча-стен опыту». Таким образом, ряд философов уже готовы принять идею ограниченности сциентистского подхода к познанию человека; вопрос заключается в том, готовы ли к этому психологи, потому что разрыв между номинализмом и эссенциализмом в психологии, между «эксперименталь­ной и экспериенсиальной» психологией может казаться несущественным только для неспециалистов.

Определяя место психологического консультирования в системе психологического терапевтического знания, можно рассматривать его как континуум между медицинским и психологическим знанием. Местоположение определенного вида консультирования на этой шкале, т.е. степень близости к полюсу медицинского или психологического знания, определяется двумя основными группами факторов: идущи­ми от терапевта и идущими от клиента (Schostrom, 1968). Безусловно, это определяет место консультирования только в одномерном пространстве, тогда как классификация видов консультирования может производиться не только в этом континууме, но и по другим признакам: формы (групповое, индивидуальное), типа (развивающее и кризисное), вида (семейное, родительское и др.), области применения (соци­альная работа, организационное развитие и т.п.), методи­ческого подхода (например, психодрама, арт-терапия и т.п.), методологии. Анализ зарубежной литературы по методоло­гии психологического консультирования показывает, что ис­торически психологическое консультирование развилось из теории и практики психотерапии, поэтому при обзоре ли­тературы и современных периодических изданий по этому вопросу можно обнаружить самые различные виды консуль­тирования — от гипноконсультирования до соконсультирования. Основными методологическими школами большин­ство теоретиков считают психодинамическое, бихевиоральное и гуманистическое; ряд авторов выделяют помимо этих отдельное эмотивное направление (гештальт-терапия, пси­ходрама, «первичная терапия» Янова, биоэнергетический подход Лоуэна и др.), когнитивное (отделяя его от бихеви-орального) и трансперсональное.

Британская Ассоциация Консультирования в своем ус­таве (MembershipNotes, 1990) определяет консультирова­ние как процесс, при котором «человек, берущий на себя регулярно или временно роль консультанта_} открыто и оп­ределенно предлагает и соглашается посвятить свое время, внимание и уважение другому человеку или людям, кото­рые временно будут в роли его клиентов». Консультиро­вание также можно определить как помощь индивидууму в исследовании его проблемы, прояснении конфликтую­щих между собой точек; поиск новых, альтернативных способов совладания с ситуацией; другими словами — «по­мощь людям в их помощи самим себе* (Herbert, 1988, с. 90). Каждая психотерапевтическая теория уже в своих терминах несет открытый или скрытый характер ценности, что, собственно, и интегрирует воедино теорию и метод. Эти ценности определяют и жизненную позицию, жизнен­ную философию консультанта, без которой механическое использование метода обращается в манипуляцию в нега­тивном смысле этого термина, делая клиента объектом, а не субъектом консультирования и помощи. В этом смысле консультант не может работать без целостной ценностной теории, которую он реализует в совместной работе с кли­ентом.

Медицинские модели больше ориентированы на воздей­ствие, чем на взаимодействие с пациентом, а в области психотерапии — это показал уже Фрейд в разработке своей теории переноса—контрпереноса — этот «оттенок несет ре­шающий смысл как для установления рабочих отношений между консультантом и клиентом, гак и для установления в будущем новых отношений клиента с собой и внешним миром. Отношения действительно являются краеугольным камнем в психотерапии, консультировании, социальной работе, поэтому идеи В.Н. Мясищева, Г. Оллпорта и других представителей диспозиционного направления в психоло­гии личности не теряют своей актуальности со временем. Именно природа отношений между консультантом и кли­ентом в продуктивном процессе консультирования является тем новым опытом, который клиент может (если захочет) начать приобретать, чтобы потом (если захочет) перенести его шаг за шагом (с неизбежными изменениями и потеря­ми) во внешний мир. В этом смысле отношения являются и целью, и средством психологического консультирования. Именно эта наиболее трудная даже для описания и обобщения процессуальная часть психотерапии и, тем более,, консультирования, не развивалась в отечественной психологии и медицине до совсем недавнего времени.

В целом, к области психотерапии чаще относят процессы личностных изменений, тогда как к консультированию - различные поддерживающие методы. Ряд авторов (Bios, 1988; iPetrofesa, 1978) считают, что консультирование имеет дело cojслучаями, когда проблемы клиента не носят «встроенный» характер, т.е. являются не следствиями его развитых внут­ренних ригидных невротических паттернов, а скорее след­ствиями давления внешних факторов. Однако Торн (Thome, 1985) описывает консультирование как тип психотерапии, адаптированный к проблемам «нормальных» людей. Робин­сон (Robinson, 1991) привнес полезную идею о том, что консультирование направлено на то, чтобы помочь нормаль­ным людям достичь более высокого уровня собственных адап­тационных навыков, которые проявляются в возрастании сте­пени зрелости, независимости, личностной интеграции и ответственности. Выражение «повышение эффективности» часто также используется при описании цели консультиро­вания (Herbert, 1988; Blocher, 1966). С этой точки зрения можно определить консультирование как ориентированный на научение процесс, имеющий место между двумя людьми, когда профессионально компетентный в области релевант­ных психологических знаний и навыков консультант стре­мится способствовать клиенту с помощью соответствующих его (клиента) актуальным нуждам методов и внутри контек­ста его (клиента) общей личностной программы узнать боль­ше о себе самом, научиться связывать эти знания с более ясно воспринимаемыми и более реалистически определяемы­ми целями так, чтобы клиент мог стать более счастливым и более продуктивным членом своего общества.

В отличие от этого психотерапия часто определяется как имеющая больше дела с ПЕРЕучиванием (re-education), чем с НАучением (learning), и проходящая как на созна­тельном, так и бессознательном уровне. Основными целя­ми психотерапии являются помощь клиенту в осуществле­нии перцептивной реорганизации, интеграции последова­тельных инсайтов в его структуру личности, в выработке его индивидуальных методов сосуществования с собствен­ными глубинными чувствами. Его актуальные психологи­ческие зашиты в ходе психотерапии обычно модифициру­ются в том направлении, чтобы достичь переадаптации. Именно поэтому так часто подчеркивается глубина вовле­ченности личности клиента (пациента) в процесс психоте­рапии в отличие от процесса консультирования. В кон­сультировании также подчеркивается важность процессов рационального планирования, разрешения проблем и под­держки в случаях ситуативного давления со стороны ок­ружающей обстановки на «нормального», «здорового», «обыч­ного» человека. Для многих специалистов, особенно кли­ницистов, различия между психотерапией и психологичес­ким консультированием носят скорее количественный, чем качественный характер (Каплан, Сэдок, 1996). Крут специ­алистов, профессионально занимающихся психологической помощью, может быть составлен из «консультантов, пси­хотерапевтов, клиницистов, психологов-консультантов, пси­хотерапевтов-консультантов и психодогов» (Herbert, 1988).

Сюда в настоящее время в ряде развитых стран включены и социальные работники.

Проведенные нами теоретический анализ основных на­правлений в психотерапевтической помощи и сравнительные экспериментальные исследования показали, что все извест­ные формы психологической помощи являются не только практиками в их основе лежит несколько иной тип научного психологического знания о человеке, где индивидуально-феноменологическое выходит на первый план и изменения происходят в актуальном времени и пространстве психичес­ких процессов, и только позже — в пространстве состояний, отношений, свойств личности. Этот тип знания, который можно назвать психологическим терапевтическим знанием, обладает рядом особенностей, общих для всех подходов и школ психологического консультирования, и является их тео­ретической основой. Такими общими характеристиками те­рапевтического психологического знания являются:

•  новое и специфическое значение аксиологической (цен­ностной) компоненты наряду с гносеологической и праксе-ологической;

•  новое содержание понимания (а именно, вчувствова-ния в опыт другого человека, как это предложил Дильтей) как метода познания человека;

•  роль индивидуального знания психолога о себе самом наряду с общим и частным психологическим знанием;

•  развитие знания о себе самом у человека становится основной целью психологического познания;

•  познание носит диалогический характер;

•  результатом познания является определенное измене­ние системы ценностей у всех участников процесса;

•  превалирование категории «правда» по отношении к категории «истина»;

•  отход от идеи «нормальности—ненормальности»;

•  роль Языка как символического;

•  значимость единичного знания в системе общего пси­хологического знания о человеке.

Психологическое консультирование мы определяем как направленное на понимание языковое (состоящее из вербаль­ного, невербального и символического компонентов дискурса) ВЗАИМОдействие, целью которого является трансформация скрытого потенциала человеческого страдания в усиление спо­собности человека к развитию его собственной индивидуаль­ности. Другими словами, оно имеет своей целью помощь человеку в установлении и развитии его отношений с собой и с окружающим миром. Отношения являются как целью, так и средством достижения цели, а клиент — субъектом и, объектом изменения отношений.                                    

Изменение ценностей является центром изменения от-f. ношений во всех сферах человеческой деятельности, поэтхк. му каждый психологический подход в психотерапии, кон-.! сультировании и социальной работе характеризуется к\ определяется рядом ценностей, положенных в основу модечз ли изменений.

Теория практики психологического консультирования, т.о консультативная психология необходима хотя бы потому, что.« ее наличие подразумевает, что профессиональная деятельностыц осуществляется в соответствии с осознаваемыми предсказуем-¹ мыми и рациональными последствиями соответствующих действий. Профессиональными можно назвать те умения и навыки, которые, может быть, и не достигнув уровня «искус­ства», обеспечивают максимально возможное соответствие между действиями и намерениями, целями действия. Можно сказать, что для общества профессиональной практику делает уникальное сочетание убеждений как сформулированных ценностей, которые исповедуют профессионалы, их знаний и навыков, а проблема профессионализма в психологическом консультировании в нашем обществе остра, как никогда.