В.А. Барабанщиков

В.А. Барабанщиков (Москва, МП РАИ)

С. Л. РУБИНШТЕЙН И Б. Ф. ЛОМОВ: ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ НАУЧНЫХ ТРАДИЦИЙ

На первый взгляд, между С.Л. Рубинштейном и Б.Ф. Ломо­вым мало общего: они принадлежат к разным поколениям, разным научным школам, занимались разработкой разных проблем, играли в развитии отечественной психологии раз­личную роль. Вместе с тем, более внимательный анализ обнаруживает между ними глубокую внутреннюю связь. Во-первых, Рубинштейн и Ломов были яркими представителя­ми смежных микроэпох развития отечественной науки: если поколение Рубинштейна разрабатывало основание, или фун­дамент новой психологии, то поколение Ломова возводило нижние этажи самого здания. Во-вторых, существует изве­стная близость школ С.Л. Рубинштейна и Б.Г. Ананьева, к которой принадлежал Б.Ф. Ломов, а значит сходство разви­ваемых идей и подходов. В-третьих, и Рубинштейн, и Ломов в разные исторические периоды стояли перед необходимо­стью методологически осмыслить современное им состояние психологии, отразить тенденции и наметить пути ее разви­тия. В-четвертых. Рубинштейна и Ломова роднит решение одной и той же научноорганизационной задачи — создание в Академии Наук сильного психологического исследователь­ского центра. Открыв в 1971 году Институт психологии, Ломов, по существу, завершил работу, начатую Рубинштей­ном в 40-е годы. В-пятых, и Рубинштейн, и Ломов при­держивались коллегиального способа исследовательской деятельности, собирая воедино и опираясь на все полезное и ценное, что сделано в мировой и отечественной науке. Наконец, в-шестых, в чисто человеческом плане их объеди­няет редкая способность брать на себя полноту ответствен­ности за судьбы вверенных им людей. Добавлю, что ни Рубинштейн, ни Ломов не были кабинетными учеными, оторванными от событий реальной жизни; они всегда зани­мали ясную гражданскую позицию, принимая самое актив­ное участие в построении современной им психологической науки, образования и практики. Вполне закономерным представляется также тот факт, что ученики и соратники Сергея Леонидовича вошли в состав созданного Б.Ф. Ломовым Института психологии и, опираясь на глубоко эвристичную концепцию Рубинштейна, успешно разрабатывают вопросы теории и методологии психологической науки, проблемы психологии познания, личности, социальной пси­хологии и многие другие.

Б.Ф.Ломов неплохо знал труды Сергея Леонидовича, особенно «Основы общей психологии» (1946) и «Принципы и пути развития психологии» (1959). Наряду с Б.Г.Анань­евым и П.К. Анохиным Рубинштейн входил в группу ав­торов, на которых Ломов (1984) ссылался наиболее часто и идеи которых пытался конструктивно использовать и раз­вивать.

В данной работе я кратко рассмотрю содержание психо­логических концепций Рубинштейна и Ломова, сделав ак­цент на главных линиях их соприкосновения, тех, которые характеризуют преемственность научных традиций.

Прежде всего, это глубокий интерес к проблеме чело­века, который устойчиво воспроизводится в российской науке и общественно-политической мысли с середины XIX века. Очевидно, что в психологии то или иное понимание человека — «альфа» и «омега» любых конкретных исследо­ваний.

Данная проблема разрабатывалась Рубинштейном на философско-методологическом уровне в терминах соотноше­ния человека как реального практического существа и его бытия, и имела не только мировоззренческий, но и нрав­ственный смысл. Отношения человека к бытию полагались как объективные, а сам человек выступал в качестве субъек­та разнообразных форм и проявлений жизни. Поскольку специфика человеческого бытия виделась в общественном способе существования, в качестве центрального выделялось отношение человека к другим людям. Тем самым открыва­лась возможность наполнения понятия «человек» гума­нистическим содержанием.

Предложенная концепция задавала принципиально но­вые пути конкретно-психологического исследования (во многом пока еще не пройденные позитивной наукой), а также определяла способ интеграции наук об обществе, природе и мышлении. Отмечу, что с проблемой интеграции, или синтеза гуманитарных и естественных наук Рубинштейн столкнулся еще в студенческие годы, обучаясь философии в Марбурге (эта проблема была центральной и у его зна­менитых учителей— Г. Когена и П. Наторпа), и перма­нентно возвращался к ней на протяжении всего творчества, В частности, методологический принцип единства сознания и деятельности, разработанный в 30-е годы, предназначался втом числе и для организации разнородного психологичес­кого знания.

Б.Ф. Ломов рассматривал проблему человека в ином клю­че: через призму позитивных наук, нередко в связи с ре­шением практических задач. Согласно Ломову, феномен че­ловека выражает единство законов природы и общества и в этом качестве является уникальным объектом исследования. Выявление основных свойств и отношений человека, зако­номерностей его организации и развития рассматривались Борисом Федоровичем в качестве важнейшей задачи науч­ного познания. И антропоцентрический подход к анализу систем «человек — техника», и понятие «активного операто­ра», и шаги по активизации так называемого «человеческого фактора» — все это разные формы выражения гуманисти­ческой направленности его исследований. Однако, двигаясь по этому пути, исследователь рано или поздно оказывался перед проблемой места психологии в системе наук о чело­веке и связанной с ней проблемой синтеза знаний.

На рубеже 60-70-х годов (т.е. уже после смерти Сергея Леонидовича) в психологической науке сложилась новая по­знавательная ситуация, в чем-то, однако, похожая на ситу­ацию 20-30-х годов.

Экстенсивное развитие психологии, сопровождавшееся возникновением новых отраслей, значительным расширени­ем понятийного и методического аппарата, не только не приводило к качественному скачку психологического зна­ния, но и снижало степень его организованности. Предмет психологии дробился на все более мелкие части, что затруд­няло или делало невозможным сопоставление результатов, полученных разными методами и в разных понятийных контекстах. Создавалась почва для «окукливания» отдель­ных направлений; порождались все новые и новые формы Редукции (физиологическая, информационная, социологи­ческая, деятельностная и др.) либо эклектики. На повестке дня вновь оказался вопрос о когерентности (т. е связанно­сти) психологической науки и возможности реконструкции разнородного знания в целостную картину психических явлении. Стратегия его решения связывалась Ломовым с подходом, позволяющим исследовать человека, его психику в качестве системы.

Здесь открывается еще одно пересечение концепций Ру­бинштейна и Ломова, но уже по линии метода, или наи­более общего принципа исследования.

Читая даже ранние труды Рубинштейна, трудно отде­латься от ощущения, что они написаны современным авто­ром. Так или иначе в них обнаруживаются элементы и понятийные конструкции, которые сегодня связываются с сущностью системного подхода. Это: указание на разнокачественность психических явлений и множественность форм их описания, выделение уровней организации психики и поведения, глубокая интерпретация их генеза, критика клас­сического (лапласовского) детерминизма, подчеркивание про­цессуальное™ психического и др. Тем не менее Рубинштейна вряд ли можно причислить к родоначальникам современно­го системного движения, которое отчетливо проявило себя в 60-е годы

Парадокс объясняется сравнительно просто, версия си­стемного подхода в психологии, разработанная Б.Ф. Ломо­вым, представляет собой форму диалектики, которой вир­туозно владел Сергей Леонидович. Величайшая заслуга Рубинштейна как методолога состоит в том, что он гармо­нично ввел идеи диалектики (противоречия, единства, мно­гообразия, качественного скачка и др.) в предметное поле психологической науки. Причем сделал это нелокально (пре­красные образцы диалектического мышления в психологии дали Б.Г. Ананьев, Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, Б.М. Теплов, и др.), а тотально, охватив всю психологию в целом. По существу, Рубинштейн заложил основы и разрабатывал диалектическую психологию, начав эту работу задолго до исследований Клауса Ригеля и его американских коллег (Riegel, 1975).

В этой связи хотелось бы сделать следующее замечание Иногда из-за океана к нам приходят броские запоминаю­щиеся ярлычки, обозначающие одновременно характер, судьбу и место выдающегося психолога в истории науки Вероятно, в этом есть какой-то смысл, тем более, что об этом не забывают говорить. Пользуясь подобным методом и музы­кальной табелью о рангах, С.Л. Рубинштейна можно было бы с полным основанием назвать Бетховеном в психологии. Больше, чем кому-либо из современников ему удалось рас­крыть (особенно в рукописи «Человек и мир») единство и многообразие человеческой жизни с ее радостями и страда­ниями, знанием и невежеством, прекрасным и безобразным. Диалектика жизни, бытия сполна воплотилась и в характе­ре, и в судьбе Сергея Леонидовича Ломов использовал идеи Рубинштейна (прежде всего принцип детерминизма и механизм анализа через синтез) в качестве важнейшей предпосылки системных исследова­ний психики, наряду с философско-методологической разработкой принципа системности В.П. Кузьминым, пред­ставлениями о системной организации психических про­цессов и функций человека, сформулированными Б.Г.Ана­ньевым, теорией функциональной системы П.К. Анохина и концепцией свойств нервной системы Б.М. Теплова и В.Д. Небылицина. Ломову удалось объединить системные представления и наработки, разбросанные по различным областям психологии, а сам принцип системности предло­жить в качестве стержневого инструмента психологического познания. Две ключевые идеи образуют нерв и определяют лицо его исследований: представление о полисистемности бытия человека и интегральности его качеств и свойств. Обе идеи теснейшим образом связаны с философскопсихологической концепцией Рубинштейна, развивая ее поло­жения. Ярким примером могут служить представления о системной детерминации психики и поведения, сформули­рованные Ломовым в плане конкретизации принципа де­терминизма.

Третьей линией или, точнее, зоной соприкосновения двух концепций является предметная область психологической науки: сходство взглядов на содержание базовых категорий, в частности, психического отражения и деятельности, и их роли в организации психологического знания.

Подход С.Л. Рубинштейна к проблеме отражения и де­ятельности базировался на представлении о единстве, или диалектике внешнего и внутреннего (еще одна «сквозная» тема творчества Сергея Леонидовича), под которыми в первую очередь имелись в виду условия существования и развития человека. Любое воздействие рассматривалось как взаимо­действие, в котором эффект внешних причин с необходи­мостью корректируется внутренними условиями; внутрен­нее так или иначе обусловливает внешнее. На разных уровнях бытия (физическом, биологическом, социальном) содержа­ние внешнего и внутреннего, а также характер их соотно­шения принимают различные формы; чем выше уровень организации, тем сложнее и многограннее взаимосвязь внешнего и внутреннего, тем более радикальному преобра­зованию подвергаются воздействия, идущие со стороны, и гибче осуществляемая активность.

Наиболее полно и глубоко данные представления вопло­тились в принципе детерминизма (Рубинштейн, 1957), со­гласно которому внешнее преломляется через внутреннее: отражение действительности опосредствуется психической деятельностью субъекта, который так или иначе видоизме­няет самою действительность. [Единая непрерывающаяся цепь объективных событий оказывалась замкнутой на субъекте и его свойствах. Раскрыть закономерности внутреннего — ге­неральная задача психологической науки — значит указать способы преобразования объекта в процессе отражения и регуляции деятельности субъекта. Выступая в качестве ис­ходной методологической установки, принцип детерминиз­ма подчеркивал порождающую (активную) роль внутренних условий и необходимость самодвижения, собственной логи­ки существования и развития психического.

В отечественной науке категория отражения связыва­лась с сущностью психического и занимала центральное место. Любые психические явления рассматривались в качестве видов или форм субъективного отражения чело­веком объективной действительности (И.М. Сеченов, Н.Н.Ланге, Б.Г.Ананьев, А.Н.Леонтьев, А.А.Смирнов, Б.М. Теплое и др.).

С.Л.Рубинштейн, а затем и Б.Ф.Ломов исходили из того, что эта категория выражает два принципиальные мо­мента. Во-первых, включенность психики во всеобщую вза­имосвязь явлений материального мира. Обосновывая это положение, Рубинштейн вводил новый, онтологический план анализа психики, раскрывающий закономерности ее внут­реннего движения. Основным способом существования пси­хического полагался процесс. Во-вторых, источником мно­гообразного содержания психических явлений выступает окружающий человека мир, конкретные обстоятельства его жизни. Отражая действительность, человек получает воз­можность ориентироваться в ней, выражать себя как цело­стность и регулировать свое поведение.

Поскольку отражение, образы действительности не су­ществуют сами по себе, а принадлежат субъекту — реально­му практическому существу, их содержание всегда оказыва­ется пристрастным, незеркальным. Именно субъект несет модус активности и выполняет роль интегрирующего звена, которое объединяет различные феномены психики и уровни ее организации. Обращение к понятию «субъект» позволяло преодолеть сложившиеся в психологии противопоставления когнитивной и личностной сфер психики, разрыв процесса отражения и его продукта, внешнюю связь психических явлений и предметно-практической деятельности.

Эмпирическая экспликация психического как процесса была выполнена С.Л. Рубинштейном и его учениками на материале психологии мышления (Рубинштейн, 1958; I960; Славская, 1968; Брушлинский, 1979). Б.Ф. Ломов конкрети­зировал сходные представления в экспериментальных ис­следованиях осязания, зрительного восприятия, памяти, представлений и антиципации (Ананьев, Веккер, Ломов, Яр­моленко, 1959; Андреева, Вергилес, Ломов, 1975; Ломов, Сурков, 1980; Ломов, 1991;). Эти работы позволили дать развернутую характеристику процесса психического отраже­ния и его связи с деятельностью.

Раскрыв с позиций системного подхода содержание уз­ловых образующих психического процесса (его структуру, Функции, свойства, механизмы, уровни организации, детер­минацию), Б.Ф, Ломов (1984) сформулировал основы сис­темной концепции психического отражения. Именно с ней, а не с системным подходом в психологии как таковым, со­относимы предметно-ориентированные концепции психи­ческого, в частности, теория деятельности (А.Н. Леонтьев) и теория установки (Д.Н. Узнадзе).

В последние годы понятие «отражение» нередко оказы­валось объектом критики за его якобы реактивный характер и непосредственную связь с устаревшими формами идеоло­гии Однако лингвистические изыскания по поводу слова «отражение» (разить, раж и т п.) мало что доказывают или опровергают, а отношение к конкретной идеологии пока еще не является критерием истины Понятие «отражение» фиксирует важный для психологии, неперестающий удив­лять момент бытия, представленность одной реальности в другой, в том числе мира в человеке. И Рубинштейн, и Ломов всегда полагали в этой представленности активное творческое начало и никогда не сводили психическое, со­знание к отражению Действительная трудность заключает­ся в том, чтобы «удерживать» психическое явление в един­стве его свойств и отношений, рассматривая одновременно и как образ мира, и как переживание человека, и как ре­гулятор его активности, и как свойство функционирующего мозга. Абсолютизация отражения (как это уже случалось в истории психологии) неминуемо ведет к гносеологизации чувственно-практических отношений человека с миром и превращению их в идеальные формы (структуры индиви­дуального сознания)

Проблема отражения теснейшим образом связана с про­блемой деятельности, приоритетная роль С.Л. Рубинштейна в постановке и разработке которой представляется несом­ненной. По существу все выдвинутые им крупные теорети­ческие идеи; принцип творческой самодеятельности (20-е годы), принцип единства сознания и деятельности, прин­цип детерминизма, в первую очередь, касались практичес­ких взаимоотношений человека с миром.

Не без влияния С.Л. Рубинштейна Б.Ф. Ломов рассма­тривал деятельность в общественно-историческом ключе, фиксирующем одну из форм преобразования действитель­ности человеком. По его мнению, деятельность должна ана­лизироваться как на уровне индивидуального, так и на уровне общественного бытия В деятельности же индивида, который реализует конкретную общественную функцию, психологию интересует не ее содержание или структура сами по себе, а субъективный план формы, виды, уровни и динамика психического отражения человека, преобразующего бытие.

Именно в деятельности психическое раскрывается как раз­вивающееся целое (система); сама же деятельность образует одну из основных детерминант психических явлений.

В решении сложнейшего вопроса о соотношении психики и деятельности Б.Ф, Ломов опирался на концепцию единства внешнего и внутреннего (Рубинштейн, 1946, 1957), согласно которой психика не может рассматриваться как особая (внут­ренняя, интериоризированная) деятельность, тождественная по своему строению деятельности внешней. Во-первых, это порождает необоснованное удвоение деятельности, ее дубли­рование. Во-вторых, такая трактовка психики предполагает идею интериоризации («вращивание» деятельности извне вовнутрь), механизм которой остается невыясненным В-тре­тьих, известные «феномены интериоризации» могут быть интерпретированы в терминах динамики форм и уровней пси­хического отражения. Принципиальное решение вопроса за­ключается не в сведении внешнее к внутреннему {или на­оборот), а в изучении структуры и динамики психических процессов, которые регулируют ту или иную деятельность.

Представления о психологическом строении индивиду­альной деятельности были разработаны Ломовым на мате­риале исследований различных видов операторского труда (Ломов, 1966, 1991, Ломов, Сурков, 1980, Завалова, Ломов, Пономаренко, 1986). Он показывал, что индивидуальная деятельность лишь компонент или составная часть совмест­ной деятельности людей. Понять индивидуальную деятель­ность в целом — значит определить ее место в совместной деятельности и функцию данного индивида в группе. По мнению Бориса Федоровича, исследования совместной деятельности позволяют по-новому подойти к анализу еди­ниц, структуры, уровней организации и развития деятель­ности, дать более глубокое понимание ее субъекта и функ­ций (когнитивной, коммуникативной и регулятивной) пси­хики. Эти исследования подводили к психологическому анализу другой очень важной стороны человеческого бы­тия — к общению. Отношение человека к себе подобному, раскрытое Рубинштейном в социально-философском и эти­ческом планах, наполнялось Ломовым конкретно-психоло­гическим содержанием и получало статус основания психи­ческих явлений.

Резюмируя сказанное, хотелось бы еще раз подчеркнуть близость, или тесную связь концептуальных представлений двух выдающихся психологов Ряд ключевых теоретических положений, разработанных С.Л. Рубинштейном, играют роль основания, которое конкретизируется в методологических, теоретических, экспериментальных и практических исследо­ваниях Б.Ф. Ломова и продуктивно развивается Вместе с тем, это не снимает существующих различий и возможности конструктивного диалога школ.

ЛИТЕРАТУРА

1   Абулъханова-Слаеская К.А.,  Брушлинский А В. Философско-психологическая концепция С Л Рубинштейна   М, 1989

2  Ананьев Б Г, Веккер Л М, Ломов Б Ф , Ярмоленко А В Осязание в процессах познания и труда. М., 1959

3  Андреева ЕА., Вергилес НЮ, Ломав БФ Механизм элементарных движений глаз как следящая система / Моторные ком­поненты зрения   М , 1975, с   7-55

4   Барабанщиков В А- Проблема психического отражения в трудах

Б Ф.Ломова/ Психологический журнал, 1994, №5, с 5-12

5   Барабанщиков В /4. Принцип системности в психологической

концепции Б.Ф Ломова / Психологический журнал,  1997, № 1, с 3-9

6   Брушлинский А.В Мышление и прогнозирование   М , 1979

7   Завалова НД, Ломов БФ, Пономаренко В А Образ в системе психической регуляции деятельности   М ,  1986

8. Ломов Б Ф Человек и техника, очерки инженерной психология М,  1966

9. Ломов Б.Ф  Методологические и теоретические проблемы психологии   М ,  1984

10.  Ломов Б.Ф Вопросы общей, педагогической и инженерной психологии   М , 1991

11. Ломов БФ Системность в психологии   М , 1995

12   Ломов БФ, Сурков ЕН Антиципация в структуре деятельности. М , 1980

13   Процесс мышления и закономерности анализа, синтеза и обобщения / Под ред   С Л Рубинштейна   М , 1960

14  Рубинштейн С Л Основы общей психологии   М,  1946 15. Рубинштейн С Л Бытие и сознание   М ,  1957 16   Рубинштейн С.Л. О мышлении и путях его исследования   М , 1958

17   Рубинштейн С.Л Проблемы обшей психологии   М ,  1973

18. Рубинштейн С Л Принцип творческой самодеятельности / Воп­росы психологии,  1986, №4   с  101-107. 19   Славскоя К А Мысль в действии    М ,   1968

20   Rieget КToward a dialectical theory of development / Human development.  1975, v 18, p   50-64